— Вы уже поблагодарили меня. — Он отвернулся. Его голос был хриплым. — Не хотите ли воды?
— Да, если можно.
Горло у меня саднило оттого, что я наглоталась соленой морской воды. Я повернулась на бок. Теперь я понимала: все тело болит потому, что волны вертели меня и бросали на скалы, как тряпичную куклу. Наверное, я вся в синяках… Когда я окрепну и смогу взглянуть правде в глаза, я все увижу.
Я осторожно повернулась, когда Нейл поднес мне воды в старой мятой кружке. Простыни сползли вниз (вообще-то на ощупь они напоминали мешки из-под муки и выглядели совершенно как мешки). Голые руки сразу озябли, и я вдруг поняла, что на мне нет одежды. Я поспешила прикрыться мешком и успела заметить, как усмехнулся Нейл.
— Прошу меня простить. — Его голос звучал одновременно весело и подавленно. — У меня не было другого выхода. Только так я мог понять, сильно ли вы пострадали. Кроме того, почти вся ваша одежда изорвана в клочья.
О моих чувствах к Нейлу можно судить по моему состоянию. Несмотря на свое положение, я представила, как он раздевает и осматривает меня, и меня сразу же бросило в жар. Я сразу забыла о боли, потому что мною завладели совершенно иные чувства. К счастью, в комнате было темно и он не видел, как я покраснела. Иначе пришлось бы притворяться, что у меня жар.
Я осторожно взяла кружку, тщательно прикрываясь простыней, и глотнула воды. Я сразу поняла, что в кружке ключевая вода, и вкус у нее был замечательный.
— Так у меня не осталось никакой одежды? — поинтересовалась я, глядя на Нейла снизу вверх. — Что же мне делать?
Нейл рассмеялся:
— Что-то из вашей старой одежды еще можно носить, и сейчас она сушится. А из этих мешков мы сможем соорудить вам вполне сносную юбку.
Я перевернулась, чтобы получше рассмотреть наш приют. Судя по тому, что мешки служили здесь и одеялами, и одеждой, вряд ли убежище слишком уж роскошное. Свет проникал сюда через единственное окошко, которое было криво забито фанерой, так что я решила, что теперь уже ночь. Нейл развел огонь в очаге, и в этом свете я увидела, что мы находимся в небольшой убогой лачуге. Наверное, в непогоду в ней укрывались рыбаки. На узкой койке, на которой я лежала, вместо тюфяка был вереск. Лежать на нем, особенно в моем состоянии, было ужасно неудобно. Но нищие не выбирают. По крайней мере, у нас была крыша над головой и, более того, она не протекала.
— Я долго спала? — спросила я.
— Два дня и две ночи, — сказал Нейл, снова садясь на стоящий рядом с койкой табурет. — Вначале я беспокоился, что вы простудитесь, но лихорадка вас не одолела. Вы должно быть, крепкая девушка, Катриона Бэлфур.
