— А твоего отца не было среди контрабандистов прошлой ночью? — спросила я.
Она бросила на меня такой испуганный взгляд, как будто даже у стен были уши.
— Ох, тише! Я не знаю…
— Ты знаешь, что во владениях Бэлфуров есть винокурня, — настаивала я. — Иначе и быть не может! Вчера ночью я чувствовала запах дыма.
— Это тянет из трактира вверх по дороге. — Эллен потянула меня за руку. — Выйдем на улицу. Здесь нельзя говорить.
Мы вышли черным ходом и оказались на лугу, заросшем полевыми цветами. Один из павлинов сорвался с места с резким криком. Эллен вздрогнула:
— Бедняжки! Папа их любит.
На солнце было тепло, но от озера задувал свежий ветерок. Спускаясь к берегу, мы плотнее закутались в шали. Вскоре мы увидели лодку, привязанную к дереву.
— Ты умеешь грести? — спросила я, но Эллен покачала головой:
— Настоящие леди не гребут.
— Ты, наверное, и плавать не умеешь? — Я мечтательно посмотрела на озеро, на воде которого танцевали солнечные лучи. — Я научилась плавать в Эплкроссе и умею ловить крабов.
— Правда? — оживилась Эллен. Похоже, она вовсе не порицала меня. — Как замечательно! Мама воспитала меня в согласии с заведенными обычаями, хотя и говорит, что я никогда не попаду в высшее общество и никогда не выйду замуж.
— Не может быть! — сказала я. — Ты такая красавица. Не сомневаюсь, ты обязательно найдешь себе жениха.
Она улыбнулась, вертя в руке пучок травы:
— Спасибо. Но в Глен-Клэр никто не приезжает, да и мы никуда не ездим. Папа не разрешает.
Несмотря на то, что я пыталась быть терпимой, дядя Эбенезер начинал мне сильно не нравиться. Если тетя Маделин управляет домом, не вставая с постели, то мой дядя, несомненно, отравляет жизнь своим домашним, запрещая им куда-либо ездить и принимать гостей, а заодно пропивая деньги, которые можно было потратить на маленькие причуды и капризы.
— Я уверена, — заявила я, — как только молодые люди узнают, что в Глен-Клэр живет такая милая девушка, они тут же протопчут тропинку к твоим дверям.
Эллен засмеялась:
— И папа выйдет к ним с дробовиком и выпроводит их!
Наступило молчание. Далеко в вышине, над утесами, кружил орел, его голову золотило солнце.
— И что же ты делаешь целыми днями, Эллен? — с любопытством спросила я.
Эллен пожала плечами:
— Вышиваю или иногда играю на фортепиано, но маме не нравится звук — она говорит, что у нее начинается мигрень, да и, по правде сказать, инструмент слегка расстроен.
— Ты читаешь?
— В Глен-Клэр не так уж много книг, — сказала Эллен, — Иногда я читаю маме, но большую часть книг папа сжег на костре несколько лет назад.
