— Превосходно! — выдохнул он, вволю насмотревшись на звезды. — Я правильно понял: звезды у нас над головой — это те, что находятся с нашей стороны холма? А та, что вы ищете, расположена на другом, невидимом для нас склоне?
— Мы не можем быть до конца уверены, что холм этот — единственный, вот в чем дело, Уолтер.
— Вы намекаете на то, что наша Вселенная — не просто кривая, а нечто вроде аккордеона?
— Или она похожа на океан, по которому бегут волны.
Уолтер подложил руки под голову и замолк на несколько минут.
— И сколько же звезд у нас над головой? — спросил он, и голос у него был словно у зачарованного ребенка.
— На этом небе, таком, каким вы его видите, пять тысяч звезд, расположенных ближе всего к нам.
— Их действительно так много? — мечтательно спросил Уолтер.
— Их гораздо больше, но наши глаза в состоянии различить только те звезды, что удалены от нас не более чем на тысячу световых лет.
— Надо же, какое у меня хорошее зрение, я даже не догадывался! Подружке того парня, который работает на маяке в Кристиансанде, лучше не разгуливать перед окном нагишом, а то я увижу.
— Дело не в том, насколько остро ваше зрение, Уолтер. Сотни миллиардов звезд нашей галактики скрывает от нас облако космической пыли.
— Так у нас над головой сотни миллиардов звезд?
— Боюсь, у вас начнется головокружение, когда я сообщу вам, что во Вселенной сотни миллиардов галактик. Наш Млечный Путь — всего лишь одна из них, и в каждой — сотни миллиардов звезд.
— Постичь это невозможно.
— Тогда включите воображение: пересчитав все песчинки на планете, мы получили бы число, вероятно соответствующее количеству звезд в нашей Вселенной.
Уолтер снова сел и, ухватив горсть песка, дал песчинкам медленно просочиться между пальцами. Мы оба смотрели на небо, как мальчишки, околдованные грандиозностью этого бездонного пространства, и только шепот волн нарушал тишину.
— Думаете, где-то там есть жизнь? — спросил Уолтер серьезно.
— Среди ста миллиардов галактик, в каждой из которых сто миллиардов звезд и почти столько же солнечных систем? Вероятность того, что мы во Вселенной одни, почти равна нулю. Я не очень-то верю в маленьких зеленых человечков. Жизнь, конечно, существует, вот только каковы ее формы? Они могут быть любыми — от простой бактерии до сложных существ, поднявшихся гораздо выше нас по ступеням эволюции. Кто знает?
— Я вам завидую, Эдриен.
— Вы завидуете мне? Может, это звездное небо внушило вам мечты о моем чилийском плато — ведь я вам уши прожужжал, рассказывая о нем?
