Утром командир лодки, пострадавшей от ночного набега Крохи, разбираясь в случившемся, и сам поинтересовался у вахтенного, почему он сделал такую запись. На что получил ответ:
— Товарищ командир, ну все его так зовут. Откуда ж мне знать, что он вовсе не Кроха, а Коломиец. Нам же его на разводе не представляли.
Командир с доводами согласился, и наказывать никого не стал.
Знакомство
Познакомились мы интересно. Можно сказать, что познакомил нас транспорт, вернее городской автобус №10.
В то время Кроха снимал комнату в городе недалеко от моего дома, и мы встретились на остановке автобуса возле католического собора. Народу была тьма, и поездка грозила стать довольно «веселой». По этому маршруту ходили тогда небольшие автобусы Львовского завода. Посадка на подошедший транспорт носила эвакуационный характер. Кроха стоял у задней двери и галантно пропускал всех вперед. Толпа, благодарно глядя на здоровенного офицера-подводника, весело забиралась в утробу машины. Проходя мимо, я отчетливо услышал, как он сказал мне: «Если хочешь приехать вовремя, садись сразу за мной».
Кивнув, я нацелился ему в кильватер, ожидая удобного момента. Когда последнее тело, свисая «кормой» наружу, попыталось впихнуть себя внутрь, Кроха пристроился сзади, ухватившись руками за края входной двери. В этот момент словно кто-то одел маску зверя на его добродушное лицо, даже глаза заблестели недобрым блеском. Секунда, мощный толчок, и тело, превратившись в гигантский поршень, начало свое поступательное движение. Выражая недовольство, все сильнее и сильнее верещали пассажиры.
Но, как говаривали тогда его подчиненные, наш командир, что крокодил, — ходит только в одну сторону. Первые три метра я пролетел за ним, словно в вакууме. За мной ряды смыкались как вода. Движение «поршня», помимо стонов и возгласов недовольства, сопровождалось жутким скрипом стареньких автобусных «шпангоутов». Мне почему-то вспомнился старинный чаплинский фильм. Казалось, что передняя дверь вот-вот не выдержит этого дикого напора и сломается, а автобус, как большой тюбик с горчицей, выплюнет из утробы что-то пожеванно-бесформенное прямо на паперть католического собора.
Кошмар и возмущение витали в атмосфере автобуса еще минут пять. Пассажиры, держась за поручни, висели, балансируя, чтобы удержаться на поворотах и напоминали собой сюжет памятника героическому миноносцу «Стерегущий» в далеком Питере. Во всей композиции не хватало только кингстона, к которому все должны тянуться. Постепенно осваивая возможные кусочки свободного автобусного пространства, народ принимал все более свободные позы и, наконец, угомонился.
