- Да что тут интересного, Снейп? Я же говорил, что он всю жизнь работал над своим бессмертием. Ты бы не смог его убить, - сказал Малфой. - Мой папа, он с самого начала верил, что Лорд возродится. Лорд вернет себе тело и снова возьмет власть, это только вопрос времени. Он бессмертен, его убить невозможно.
- Это как? - спросил Гарри.
Малфой развел руками.
Заговорил Нотт, тщательно выбирая слова:
- Ходили слухи, что Лорд разделил себя на много кусков. Поместил каждый кусок в другое тело, спрятал в безопасном месте. Так что когда ты сокрушил его, Снейп, ты победил только один кусок, тот, что остался в его теле. А остальные куски продолжали жить припеваючи, в целости и сохранности. Ты при всем желании не смог справиться с Лордом целиком.
- Интересное кино, - сказала Гермиона.
- В другие тела… Значит, сейчас по свету бродят сотни Сами-Знаете-Кого и творят тролль знает что?!
- Но не в Англии. Мы бы о таком услышали, - возразил Малфой. - У меня папа в Министерстве работает, он бы знал.
- А может, такой кусок и спрятан на третьем этаже, и Квиррелл его ищет! - вдохновенно сказал Крэбб.
Все содрогнулись.
- Заодно о поиске. Я правильно понял, Снейп, что ты легилимент? - спросил Малфой.
- Я пытаюсь читать мысли Квиррелла, а он мои, - осторожно ответил Гарри.
- Ты крутой. Ты легилимент, и наш Лорд легилимент. Ты змееуст, и наш Лорд змееуст. Ты здоровский маг, и Темного лорда победил, а он тоже здоровский маг. Ты круче Сам-Знаешь-Кого, Снейп, - заявил Гойл.
Гарри поежился и некстати вспомнил, что в некоторых статьях, где объяснялась его давняя победа над Темным лордом, проскальзывала именно такая теория. Что он - новый Темный лорд, еще сильнее прежнего. И что в среде бывших Пожирателей смерти эта теория была очень популярна. Кажется, родители Гойла разделяли ее…
- А откуда вы все знаете про легилиментов? - удивилась Гермиона.
Крэбб и Гойл заржали.
- Поживи под прицелом аврората лет 10, Грейнджер, и сама всё узнаешь, - буркнул Малфой.
- Я еще помню, как моя бабушка говорила: увидишь аврора, сразу думай о пьяном гиппогрифе. Он смотрит, а ты себе думай. Как он ржет, как летит и на столб натыкается, как у него крылья заплетаются, - сказал Крэбб.
- Пьяный гиппогриф? Чушь какая.
- А я знаю, это ментальный прием, - встряла Гермиона. - У нас, то есть у маглов, то же самое. Только мы думаем об обезьяне. Надо зациклиться на одной мысли и не пускать исследователя больше никуда, пусть он натыкается только на одну мысль.
