Нет, я ничуть не была ошарашена, чего‑то в этом роде и ожидала, знала — буду первой подозреваемой. Может, и в самом деле не стоило столько болтать об этой гниде направо и налево? Причем публично. А с другой стороны — не жалко, пусть думают на меня, и тогда настоящий убийца останется в тени, пошли бог ему здоровья и благополучия! Может, он уж одним махом еще кого из этих пиявок прикончит? Не ограничится одним благородным поступком?
Ох, не в добрый час мне так подумалось…
* * *
Ну ладно, смерть Вайхенманна и переполнявшая меня по этому поводу ядовитая радость — все это замечательно, но нельзя забывать и об обязанностях. Поисками книги для Ляльки я занялась с утра, сначала по телефону.
В знакомом книжном магазине Эва Марш «временно отсутствовала».
Да, две ее последние книги были в магазине, но их недавно продали. Нет, на складе они взять не могут, там книжек Марш давно нет. В знакомом букинистическом их вообще никогда не было, редко кому хотелось расставаться с книгой Эвы Марш. Знакомый книголюб обещал поспрашивать. В незнакомых книжных магазинах последняя книга Эвы Марш, четвертое ее творение, пребывала дольше, но теперь уже и ее нет, и вообще нет ни одной книги Эвы Марш. Они сами удивляются. Почему в такой ситуации издательство не сделает допечатки?
Только теперь я заинтересовалась: кто же, собственно, издавал Эву Марш? Раньше этот вопрос мне как‑то не приходил в голову. Схватив имевшуюся у меня книгу Эвы Марш, я отыскала издателя на обороте обложки.
— Это же надо — «Гратис!» Я с ними когда‑то сотрудничала, они даже, хоть и честные издатели, но, как истинные бизнесмены, не упустили случая урвать у меня кругленькую сумму, что не доставило им никакого труда, — небось и с Эвой обходятся так же, хотя, может, она поумнее меня. В любом случае ее книги просто обязаны у них быть, а ко мне они должны относиться с пониманием, учитывая прежнее сотрудничество. Наверняка не в их интересах настраивать меня враждебно против них…
Позвонила, договорилась, оставила телефон в покое и поехала.
У них и в самом деле оказались книги Эвы Марш, но самые–самые последние, раскопанные на самом дне склада и только для меня! Чуть ли не плача, расставаясь с бесценным сокровищем, они вручили мне четыре книги, и простились рыдая, словно я не книжки у них взяла, а выдрала живьем печень и селезенку на запчасти.
Я не выдержала. Разозлилась.
— Раз такая ценность, тогда почему же панове не шлепнут еще тираж? Или хотя бы допечатку?
