— Ну, мистер Лу, — произнесла она глубоким грудным голосом. — Ну, успокойтесь, бедняжка.
Подняв повыше протянутую руку, она провела ею по его скорбно склоненной голове.
— Да смилостивится над вами Господь. Да освободит Он вас от печали. Вот вы плачете, а плакать-то не над чем. Вы скорбите о том, чего никогда не имели.
Он вынырнул из-под ее руки и испуганно уставился на нее.
Как будто вид его безутешного горя разжег ее гнев, как будто она уже давным-давно жаждала мщения, она бросилась к бюро, которое раньше принадлежало Джулии, и с такой праведной яростью выдвинула один из ящиков, что все сооружение содрогнулось и зашаталось.
Засунув туда руку, она безошибочно потянулась к тайнику, который, видимо, обнаружила раньше. Затем поднесла свою находку к его глазам. На ладони лежал запылившийся красный брусок — румяна для щек.
Она с отвращением бросила его на пол.
Снова ее рука залезла в потаенный уголок ящика. На этот раз она извлекла оттуда горсть тонких женских сигар.
Показав их ему, она отшвырнула их от себя.
Ее руки взмыли кверху, словно призывая в свидетели немые небеса.
Замогильным голосом, словно библейская пророчица, она вынесла апокалиптическое суждение:
— В вашем доме жила дурная женщина! В вашей постели спала чужая!
Без шляпы, без пальто, растрепанный, в том виде, в котором его застала минуту назад в комнате внезапно пришедшая в голову мысль, он как одержимый бежал по пустынным ночным улицам, поскольку не смог найти экипажа, а стоять на месте и ждать тоже был не в состоянии. Вперед, вперед, по тому адресу, который он случайно вспомнил и который нужен был ему сейчас больше всего. К дому банкира Симмса, на другом конце Нового Орлеана. Если бы понадобилось, он бы так всю дорогу туда пробежал.
Но к счастью, добежав до перекрестка, освещенного желто-зеленым светом уличного фонаря, он заметил впереди экипаж, неспешно возвращавшийся после вечерней поездки, закричал ему вслед и, не дожидаясь, чтобы он повернулся и подъехал к нему, полным ходом понесся за ним следом, заскочил внутрь и, задыхаясь, назвал адрес Симмса.
У дверей банкира он изо всех сил зазвонил в колокольчик.
Ему открыла темнокожая служанка, обиженно вытянувшая лицо от такой настырности.
— Он ужинает, сэр, — неодобрительно покачала она головой. — Если вы согласитесь сесть и подождать, пока он закончит…
— К черту, — перебил он. — Это ждать не может! Попросите его сейчас же выйти ко мне…
Банкир вышел в прихожую с заткнутой за воротник салфеткой, раздраженно сдвинув брови и еще дожевывая еду. Когда он увидел, кто это, лицо его прояснилось.
