-Да.
— Мне повторить его приказ?
— Не надо...
— Так чего ты тогда стоишь?
— Иду,
господин...— прошептал Демарх и, поддерживая пояс
руками, попятился из кабинета.
Эвдем вопросительно взглянул на Луция. Тот выдержал его взгляд, деланно зевнул, пожелал
хозяину покойной ночи и
затворил за собой дверь.
Выйдя из приемной, Луций нарочито громко скрипя
ступеньками, сделал несколько шагов наверх, потом с кошачьей ловкостью спустился
и спрятался за групповой статуей бородатых сатиров. Стараясь не дышать, он
стоял, дожидаясь своего
часа...
... Эвдем тем
временем взял со столика письмо, подержал его,
точно взвешивая, на руке. Потом достал из ящичка остро отточенный нож, приблизил его подрагивающими
пальцами к восковой печати и
отдернул руку, услышав в приемной шорох.
Несколькими быстрыми шагами он пересек кабинет, рывком распахнул дверь и крикнул
испуганно замершим в почтительных
поклонах агентам:
— Все свободны.
Явитесь ко мне завтра с рассветом.
Вернувшись к столику, он уверенным
движением отделил печать
с изображением пантеры от письма, нетерпеливо развернул пергамент и впился глазами в написанные по
латыни строки.
Прошло
пять минут, десять, двадцать...
«Достаточно, и для того, чтобы прочесть письмо, и для того, чтобы принять решение»,— подумал Луций.
Он вышел из-за статуи и взялся за ручку двери приемной. На
лавках не было ни одного агента.
«Значит,
я важнее для Эвдема, чем все его заговоры!» — с удовлетворением подумал он и распахнул дверь.
Эвдем, занятый своими мыслями, не сразу услышал, что кто-то вошел в кабинет. Заметив, как
рванулись языки пламени
на светильнике, недовольно бросил:
—Ты что ли, Протасий?
—Нет, я! — спокойно ответил Пропорций.
Эвдем вздрогнул, увидев на пороге римлянина, положил ладонь на раскрытое письмо, но,
поняв, что уже выдал себя, поднял на Луция побледневшее лицо.
- Ну, и
что ты теперь скажешь? — невозмутимо спросил Луций.
— Как мне быть дальше с вашим неприступным царем?
Эвдем,
подумав, спокойно ответил:
— Будем
думать, Гней, или — как там тебя — Пропорций? — Луций кивнул. — Да, будем
думать, как заставить Аттала завещать Пергам Риму. И надеяться либо на то, что мне все же удастся раскрыть заговор, либо на
помощь твоего брата.
Эвдем нагрел над пламенем светильника отрезанную печать, ловко приклеил ее к письму и
деловым тоном добавил:
— А теперь пора вызывать самого верного моего
табулярия и Протасия.
— Протасия-то зачем? — не понял Луций, морщась от резкого звона колокольчика в руках Эвдема.
