- Это
я, отец Тихон, Валентина!
- А
почему свет не включаешь?
- Вас
не хотела будить. И потом, я ведь тут каждую вещь на ощупь знаю! Сейчас только
таблетки возьму…
- Что
шмыгаешь носом – маме?
- Нет,
теперь уже мне! Маме больше никакие лекарства не помогут…
- Что…
Пелагея Васильевна… Бабушка Поля – умерла?!
- Нет!
Но… «Скорая» только что приезжала, и просили – больше не вызывать. Сказали,
чтобы я дала умереть ей спокойно. А как это – спокойно, если она всё время
священника из города просит привезти, а тот, как нарочно, в отъезде… Не могу
больше смотреть на ее муки. Ну, я пошла!..
-
Погоди… постой! А я тут зачем?
- Так
вам ведь нельзя!
- Ну,
это еще, как сказать? Ты мне только…подняться помоги, а там уже Сам Бог нам
поможет!
- Но,
отец Тихон… отец Тихон!! Отец Тихон!!!
- Вот
видишь, и встали… и идем!
- Вам
не плохо? Не больно?
- Нет,
всё хорошо. Всё хорошо будет! Воздух-то здесь какой, а? Соловьи поют… Вот и
пришли… Вот и калиточка ваша… И дверка. А вот и бабушка Поля. Ну, здравствуйте,
Пелагея Васильевна!..
-
Васенька? Вася!!
- Мама,
какой же это Вася? Это я тебе батюшку привела! Как ты просила… Сейчас он тебя
исповедует, причастит! Не обращайте внимания, отец Тихон. Это у нее от
лекарств…
- Отец…
Тихон?
- Да,
бабушка Поля, да… Ты готова?
-
Конечно, сынок! Уж столько ждала… Конечно…
Валентина
тихонько вышла из комнаты и вошла, когда ее мать, уже счастливая и
умиротворенная, лежала после исповеди и святого причастия…
Отец
Тихон сидел рядом с ней, гладя ее руку…
Они о
чем-то разговаривали, и, увидев вошедшую, быстро закончили свой разговор.
Собственно, прерывисто и едва слышно говорила одна бабушка Поля:
- Это
хорошо, что ты не успел сказать всего Капитону... И другим открываться не
стоит… пока! Тебе надо, чтобы люди и поверили, и доверили тебе сделать то, ради
чего ты приехал. А узнают, кем ты был, не поверят даже тому, кем стал. Не все,
конечно… Но есть еще такие, которые опять станут мутить народ…
- Всё
хорошо… все хорошо будет, баба Поля! И храм в Покровке поднимем. И службу снова
начнем!
-
Дай-то Бог! Моя мама ведь за него жизнь положила… Поехала в город просить,
чтобы храм не закрывали, а ее вместе с батюшкой нашим, отцом Григорием за это…
- Знаю,
бабушка, помню – расстреляли… Но теперь они – святые, молятся за нас, и нам
нужно только радоваться этому!
