- Привет, Маш.
- Привет, где куртка?
- Эммм... потерял...
- Аааа... - промычала сестра.
- Ужинала?
- Завтракала... - сказала Маша и залилась смехом.
В голове мелькнула мысль, что что-то не так.
- Всё в порядке?
- В полном... - ответила сестра, перестав смеяться.
- Никто не приходил?
- Приходил...
- Кто? - удивился я.
- Он...
В горле пересохло, по спине побежал холодок, но я, стараясь сохранять спокойствие на лице, спросил:
- Кто - он?
- Маленький человек... - ответила Маша, поглаживая обои на стене.
Стало ясно: с ней что-то не так.
- Какой человек??? - схватил я сестру за плечи и повернул к себе.
- Я говорю же, маленький, он попил чай и вышел через окно...
Зрачки у сестры были расширены, руки и ноги были какие-то ватные, да и сама Маша странно покачивалась на месте и улыбалась.
- Так Маша, что принимала? - встряхнул я как следует сестру.
- Ничего... - расплываясь в улыбке ответила она.
- Господи... мозгов у тебя нету, - отпустил я её, - мама скоро придёт, а ты вообще никакая, и что будет? И тебе вломят, а мне ещё больше, что не уследил... Ты же не глупая... Зачем надо было...
Но было понятно, что мои нотации сестре не помогают. Развалившись у стены, она смотрела в потолок и улыбалась.
- Чёрт тебя подери, Маша! - разозлился я и потопал на кухню, хотя бы налить сестре воды.
Встретил меня какой-то холод у входа на кухню, а когда я вошёл, тело сковал сильный приступ страха: на столе стояли две пустые чайные кружки, на полу две табуретки, в окне была небольшая дыра...
Эту ночь я не спал: в глазах то и дело мерещилось пережитое этим вечером. Я слышал, как за стеной тихо рыдала мама. Около девяти часов сестру забрала скорая. Я помню, как на моих глазах ей становилось плохо, смех быстро превратился в какую-то жуткую паранойю. Она не узнавала меня, зажалась в углу и билась в истерике, пока, наконец, совсем не слетела с катушек: она стала рваться к окну, утверждая, что хочет идти вслед за ним. Тогда и пришла мама. Когда приехала скорая, у сестры начались приступы эпилепсии: в нервных порывах она брыкалась на полу, изо рта шла пена, а мы с мамой в панике пытались что-то делать... Машу увезли без сознания. Мне было страшно, хотя какая-то злость пересиливала этот страх... Эта ненависть была к нему, к тому мужчине: я знал, что он замешан в этом, и утром я планировал снова подняться наверх, чтобы разобраться с ним, всё разузнать.
Кто этот человек? Почему я раньше никогда его не видел? И как он причастен к этому монстру? (А ведь он причастен). Рота вопросов мучала меня, я ощущал, как чаша переполнилась неизвестностями, и копить их было нелегко: нужны были ответы. Но их не было...
