Одна из таких обязанностей — я!
— Отчего вы не пришли ко мне вчера ночью? — спросила все же я, хотя, Бог свидетель, знала ответ наперед.
— Потому что я был здесь.
Вот так просто.
— У мужа есть обязанность перед женой.
— И я непременно исполню ее. Уже исполнил. За последние недели я в первую очередь выполнял волю своего отца, а не свою собственную, и пренебрегал путем к спасению души. Отец мой этого не понимал. Но теперь король — я, и я вернулся в свой дом. Вчера был престольный праздник[28], и я стоял всенощную, как это нам положено. Я не мог находиться с вами, Элеонора. — Теперь он посмотрел на меня, наклонился и запечатлел у меня на лбу легкий-легкий поцелуй. — Вы столь прекрасны… Но мне не дозволено разделять с вами ложе в святой день.
Когти глубже впились в мое сердце, страх все нарастал.
— А сегодня? Сегодня вы придете?
— Нет. Вы должны понять меня, Элеонора. Не потому, что я будто бы не питаю к вам глубочайшей любви и уважения, но ведь сегодня пятница[29].
Говорил он совершенно серьезно, словно объяснял непонятливому дитяти.
— А разве вам не дозволено предаваться плотским утехам по пятницам?
Терпение мое трещало по швам, будто старый, изношенный пояс.
— Не дозволено.
— Но… вам же нужен наследник.
— Это мне известно. А вы не понесли от нашего последнего соития?
Вернее было бы сказать, единственного! Каковы же последствия этого проявления Людовиком своего мужества, я до сих пор не ведала.
— Если да, — продолжал он, не дожидаясь моего ответа, — то нет никакой нужды домогаться близости чаще, чем это представляется мне уместным.
Уместным. У меня в душе, камень за камнем, вырастала глухая стена отчаяния. Я вгляделась ему в глаза. Сейчас не время для робости.
— А не думаете ли вы, Людовик, что на моем ложе мы оба можем получать удовольствие?
Он поднес мои пальцы к губам, но чело его чуть омрачилось.
— Да ведь это запрещено, Элеонора. Греховно. Писание научает нас, что, когда мужчина познает женщину, цель его состоит в рождении детей, и никакой иной причины тому не существует.
— Бог создал нас по своему образу и подобию, дабы мы испытывали телесные удовольствия совместно.
— Разумеется, но только в границах, кои определены Священным Писанием.
На меня он смотрел с недоумением, словно был поражен, что я не понимаю простых вещей. Он был таким ласковым, таким заботливым, уверенность в своей правоте была в нем так непоколебима, что я нимало не сомневалась: страх мой вполне оправдан. За этим спокойным объяснением я увидела ясно, что ждет меня дальше. Как возможно женщине, пусть даже мне, соперничать за его внимание с самим Господом Богом и предписаниями Святой Матери Церкви?
