— Я так и поступлю, мадам, коль сочту это необходимым, — ответила я без промедления, тоже переходя на безупречную латынь. Удовлетворенная своей маленькой победой, я улыбнулась ей просто ослепительно, а мой латинский не оставлял желать лучшего. — У меня вообще большие способности к языкам.
Вдовствующая королева позволила себе окинуть взором мою фигуру с головы до ног, не упуская ни малейшей подробности моего туалета и внешности. На мгновение я пожалела о том, что явилась сюда прямо с дороги, запыленная, но все же гордо вскинула голову. Я не обязана отчитываться перед этой женщиной в том, что надеваю. И я очень старалась встретиться с ней взглядом.
Вот оно! Я не ошиблась с самого начала. Отвращение. Нескрываемая ненависть. И глубина этих чувств даже заставила меня вздрогнуть. Мне до тех пор еще не доводилось ни разу сталкиваться с такой открытой ненавистью: столь предосудительных чувств по отношению к герцогине Аквитанской никто не выказывал явно. Но здесь ошибиться было невозможно. У Аделаиды затрепетали ноздри, а губы она презрительно поджала. Блеск в глазах говорил о том, что она приняла мой вызов, подняла брошенную ей перчатку и объявляет мне беспощадную войну.
А какова же будет награда победителю?
Разумеется, Людовик.
Угроза со стороны аббата Сюжера была вызвана политической необходимостью, как он сам ее понимал. Он хочет руководить Людовиком в делах управления государством и станет всячески препятствовать мне, если я пожелаю иметь право голоса в этих делах. Здесь же я встретилась с враждебностью совсем иного рода: тут была мстительная ревность, совершенно личного свойства, и от этого, вероятно, куда более опасная. Аделаида желает безраздельно владеть душой и сердцем своего сына.
А что же тот, кем мы все хотели руководить и владеть? Я украдкой бросила взгляд на него. Осознает ли Людовик грядущее столкновение двух волевых женщин, которые так тесно связаны с ним? Встанет ли он на мою сторону против королевы Аделаиды, если это когда-нибудь потребуется мне? Хотя бы подтекст нашей беседы он улавливает?
Разумеется, нет. Меня раздражало, что мысли Людовика блуждают где-то далеко; он был на удивление равнодушен к происходящему — листал один из многочисленных молитвенников матери. Ладно. Придется полагаться только на себя в этом столкновении, из которого Аделаида не должна выйти победительницей. Меня учили не склоняться перед теми, кто слабее.
Аделаида сознательно повернулась ко мне боком и обратилась к Людовику.
