Путин упорно противостоял американским планам вторжения в Ирак по ряду причин. У России там были крупные деловые интересы; она опасалась, что цены на нефть могут резко пойти вниз, если иракская нефть после войны хлынет на рынок; ее сердило то, что США попирали международные решения; она сопротивлялась скрытой идее смены режима; ей казалось, что инспекторам по вооружениям ООН должно быть разрешено продолжить работу по обнаружению оружия массового поражения; она старалась использовать все свои дипломатические средства, чтобы убедить Саддама Хусейна уступить или уйти в отставку. Путин полностью поддерживал войну с террором, но, в отличие от Буша, не считал Ирак государством, финансирующим терроризм.
Русские посчитали неубедительной презентацию, устроенную 5 февраля 2003 г. Государственным секретарем США Колином Пауэллом на Совете безопасности, целью которой было подтвердить наличие в Ираке оружия массового поражения. «Нам показали фотоснимки из космоса, — вспоминал Сергей Иванов. — Огромные грузовики, фуры, якобы перевозящие химические снаряды. Нам сказали, что это — убедительное свидетельство. Мы ответили: “Возможно, у вас есть такие сведения. У нас — нет”».
Впрочем, Путин поначалу не был склонен портить приятельские отношения с Джорджем Бушем публичными заявлениями. Сначала он выражал сдержанную поддержку американским усилиям по разоружению Саддама. Он говорил французским журналистам: «Единственная задача, которую преследует международное сообщество, — убедиться, что Ирак не имеет оружия массового поражения, либо найти его и заставить Ирак уничтожить это оружие. В связи с этим мы разделяем позицию наших американских партнеров, согласно которой мы должны приложить все усилия для того, чтобы Ирак пошел на полномасштабное сотрудничество с инспекторами ООН».
В ходе краткосрочной поездки в Берлин 9 февраля для встречи с канцлером Шредером Путин предостерег, что «применение в одностороннем порядке силы против Ирака может только принести страдания миллионам людей и привести к дальнейшей эскалации напряженности в регионе». Но он также предостерег против разжигания антиамериканских настроений.
На другой день он был в Париже с государственным визитом. Здесь его позиция стала намного жестче. Три лидера сделали совместное заявление, категорически осуждающее применение силы. Трехсторонняя декларация была французско-немецкой инициативой. У Шредера и Ширака сложились очень тесные отношения, которые достигли своей кульминации за месяц до этого, во время торжественного празднования в Версале 40-й годовщины исторического Елисейского договора о дружбе между двумя странами. По словам советника Ширака Мориса Гурдо-Монтеня (известного в дипломатических кругах как МГМ), «мы были близкими союзниками Германии и знали, что они так же оценивают иракскую ситуацию. Но мы не знали позицию других постоянных членов Совета безопасности. Британцы поддерживали американцев, но как поступят русские и китайцы? Для нас было крайне важно понять, что намерены делать русские». Он говорит, что до этой встречи ни Путин, ни Ширак не были уверены, что другая сторона готова наложить вето на вторую резолюцию, и никто не хотел делать это в одиночку. Германия, как непостоянный член Совета безопасности, имела голос, но не имела права вето, поэтому Шредер надеялся, что Ширак наложит вето от своего имени и возьмет в компанию Путина.
