Безусловно, Ходорковский — не святой. В феврале 2002 г. он прилетел в Британию для встречи с президентом компании ВР Джоном Брауном, которому предложил приобрести 25 % акций ЮКОСа. Браун предложением не соблазнился. Позже он рассказывал, что Ходорковский со своим тихим голосом заставил его нервничать. «Он говорил о том, как проводит людей в Думу, как может обеспечить нефтяным компаниям не платить большие налоги и о том, как много влиятельных людей находится у него под контролем. Мне он показался слишком могущественным. Конечно, легко говорить задним числом, но в его поведении было что-то неподобающее»>7.
Для российского правительства периода реформ слово «неподобающее» малоприменимо. По словам Германа Грефа, «ни один проект не проходил без одобрения ЮКОСа». На самом деле подкуп депутатов Государственной думы был распространенным явлением. Депутаты сколачивали состояния на интересах бизнеса самого разного рода. Наибольшую активность в этом проявляли нефтяные компании, и ЮКОС среди них была первой. Когда зашла речь о введении новых налогов на экспорт нефти, ситуация стала тяжелой. Греф вспоминает, как накануне голосования в Думе его посетил президент компании «ЮКОС-Москва» Василий Шахновский. «Господин Греф, — сказал он, — мы высоко ценим все, что вы делаете для развития рыночной экономики, но завтра вы собираетесь представить закон, который противоречит нашим интересам. В первую очередь, мы бы хотели довести до вашего сведения, что закон не пройдет. Все проголосуют против. Мы получили согласие каждого. И второе. Если вы будете настаивать, мы напишем коллективное письмо от имени всех производителей нефти с просьбой об отставке вас и господина Кудрина за недостаток профессионализма. Ничего личного, но, может, вы могли бы отложить обсуждение этого закона, и мы бы с вами пришли к некоторым договоренностям»>8.
На следующее утро Кудрин и Греф приехали в Думу. При голосовании мощный блок, в который входила и большая коммунистическая фракция, провалил закон. Позже Греф с иронией вспоминал этот эпизод. «Коммунисты, которые должны были бы быть в первых рядах борцов за социально направленную политику, проголосовали против налога на сверхдоходы нефтяных компаний!»
Это был сильный удар по реформаторам. «В нашем бюджете не хватало ресурсов, чтобы расплатиться по долгам, — вспоминал Греф. — Цены на нефть росли, но это обогащало только нефтяные компании. Мы с этого ничего не получали». Потребовался целый год, прежде чем Грефу удалось провести через парламент менее радикальную версию этого закона.
