В это же время случилась еще одна неприятность. Бонапарта вызвали в Париж, где Комитет общественного спасения приказал ему ехать в Вандею на усмирение восстания, назначив его командовать пехотной бригадой. Но Наполеон был артиллеристом и не хотел служить в пехоте. Он запальчиво объяснился с членом Комитета Обри и подал в отставку.
Так Наполеон оказался 25-летним генералом в отставке, генералом, поссорившимся со всем начальством и не имеющим средств к существованию. Он провел голодную зиму 1794 — 1795 гг. в Париже. Казалось, что все о нем забыли. Но в августе 1795 года Наполеона зачислили как генерала артиллерии в топографическое отделение Комитета общественного спасения. Комитет этот был прообразом генерального штаба, созданного Карно. В топографическом отделении Наполеон составлял инструкции (директивы) для итальянской армии республики, которая уже вела военные операции в Пьемонте. Но даже в эти дни Наполеон не переставал читать.
Заработок у Наполеона был небольшой, а поэтому он довольно часто обедал в семье Перно, где его очень любили. Но он ни разу не пожалел о своей отставке, так и не согласившись пойти в пехоту.
В это время ему снова улыбнулась судьба. В 1795 году произошли решающие события в истории Французской буржуазной революции. Буржуазия, которая уничтожила якобинскую диктатуру, добившись власти, стала на путь реакции. Она постоянно искала пути своего собственного владычества. С каждым месяцем буржуазная реакция все возрастала. С каждым месяцем все более бездонной делалась та пропасть между голодавшими предместьями рабочих и центральными секциями Парижа, где обогатившиеся во время революции «новые люди» проводили время в весельях и попойках.
Не выдержав такого положения дел, жители рабочих предместий поднимали восстания, которые оба раза были направлены против термидорианского Конвента. Нападения на Конвент произошли 12 жерминаля (1 апреля) и 1 прериаля (20 мая) 1775 года. За этим было разоружено Сент-Антуанское предместье. Теперь массовые выступления для парижского плебейства стали невозможными. Во время этого так называемого белого террора монархическая часть буржуазии решила, что пришло их время, и роялисты сделали попытку реставрации монархии. Но их планы сорвались.
Повсюду в Европе — Лондоне, Кобленце, Митаве, Гамбурге, Риме — во всех европейских столицах, где собрались многие влиятельные эмигранты, постоянно раздавались голоса о необходимости беспощадно карать всех, кто принимал участие в революции. Аристократия после прериальского восстания и яростного белого террора самодовольно утверждала, что наконец «парижские разбойники» начали резать друг друга и что теперь роялистам необходимо нагрянуть для того, чтобы перевешать и тех и других — термидорианцев и оставшихся в живых монтаньяров. Но когда роя-
