— И вот тут она и говорит: что ж ты раньше не сказал, миленький? Ну, давай в этом подъезде, в стояка, и по-быстрому!
Сидящие восклицали, завидовали, смаковали и строили надежды.
Саня Жбанов тоже слышал этот рассказ. Неоднократно. Более того, эта кандидат наук приходила к нему во сне. Сначала он уничтожал ее познаниями в астрономии, а потом долго и самозабвенно имел. Он не сходил с корабля уже два месяца, и поллюции, характерные для юношей в период полового созревания, а не для старшего лейтенанта, навещали его регулярно.
И вдруг — долгожданный и неожидаемый уже сход. Саня не сошел — ринулся. Кабак гремел музыкой и манил женским призывным смехом. Саня выбрал.
Девица, натанцевавшись, сообщила, что живет еще с двумя подружками, которые не прочь познакомиться с таким красавцем.
— Скажите, Саша, а как вы относитесь к оргии? Я не знаю, что это такое, но не прочь поучаствовать вместе с подругами. Только для расширения кругозора, поверьте. Вообще-то, я не такая, но устоять против вас я не могу…Да и подруги как сестры мне, мы всем делимся…
У Жбанова от ее слов кружилась голова и сладко ныло в паху. Все ночные грезы обещали материализоваться.
«Группенсекс, группенсекс…» — билось в висках. Происхождения слова он не знал. Не знал и языка оригинала, но интуитивно думалось, что это немецкий. Ведь именно немецкая порнография изобилует не сюжетами, а телами и вожделенными частями тел. Ее он видел. Две кассеты. Понравилось.
Случайная подружка (Катя? Лена? Оля? Света?) о чем-то продолжала щебетать.
Он смотрел ей в глаза, кивал, с чем-то соглашался, но видел только п…. Нежную, розовую, слегка влажную, припорошенную темными волосками…Ыах, аж челюсть свело…А ТРИ п…!? Через два месяца сида?!
Вот это подарок, вот это счастье!
Сомнений в собственных силах не возникало. Цифра «три» начала казаться мелковатой, по сравнению с цифрой, скажем, «шесть».
— Все, все, поехали, — потянул он Катю-Лену-Олю-Свету к выходу. Та не сопротивлялась.
Такси летело быстро. Жбанов успел вкусить поцелуев и помять девушку в разных местах, распаляясь от ее хихиканья и «подожди-потерпи» еще больше. Он уже ничего не соображал. Все! Заслонила! П…! Она была гораздо больше, чем эта выделенная буква. Она ЗАТМЕВАЛА Вселенную!
Двухкомнатная квартира приветливо распахнула двери, и там, действительно, были еще две девушки. Дверь открыла одна из них. Бушующие гормоны били в виски Жбанова тяжелыми кузнечными молотами и были готовы брызнуть… из глаз.
