«Нож!» — испуганно сообразил он, пытаясь вырваться, но Филин держал крепко.
— Еще раз влезешь в карман, кончу, как суку! Прошипел он и ослабил пальцы.
И странно, Владик не обиделся на Филина, даже зауважал его.
«Нет! — думал он, — ни один мамкин ухажер Филину и в подметки не годится! Настоящий мужик, стоящий! Сам ворует, а мне не дает. Едва не зарезал из-за этого. Вот бы мне такого отца, я бы за ним на край света пошел!»
К ним стал часто заходить Юрка. В такие вечера Филин или лениво пел под гитару, или часами рассказывал, лежа на диване и покуривая, истории из тюремной и воровской жизни. Он умел рассказывать. Ловкие воры, шулера, озорные аферисты дурачили милицию и весь белый свет и всегда выходили победителями. Юрка, принимая всю эту «липу» за чистую монету, от восторга лишь хлопал своими белесыми ресницами, распуская в улыбке толстые, мясистые губы. Владик не очень верил в благородство и бескорыстие преступников. После смерти отца он повидал всяких.
Мать опять работала в вечернюю. Кроме Владика, Юрки и Филина в их компании появились два «химика» — Петя и Вася. Петя оказался молчаливым, худощавым парнем с длинными руками и испитым одутловатым лицом. Вася же был кругленький, чистенький, с мягкими красивыми глазами. Весь вечер они «гуляли», как выразился Юрка. Владик с Юркой опьянели быстро. По обыкновению Юрка стал бахвалиться и кричать. И хотя Юрка был почти на шесть лет старше, Владик, не терпевший бахвальства, врезал ему так, что тот покатился по полу. Вскочив на ноги, Юрка схватил хлебный нож. Филин перехватил его руку, отнял нож и ударил Юрку по скуле. Дождавшись, когда тот поднимется на ноги, сказал тихо и многозначительно:
— Не время, сявка, счеты сводить, не время!
А между тем Вася, разглядывая стакан с водкой на свет, говорил:
— Фи! Петр! Какая пошлость: «нажрусь!», «кранты!» Современный вор должен быть культурным!
— Культурным? — каким-то бесцветным голосом переспросил Филин, и столько в этом бесцветном голосе было скрытого бешенства, что все разом замолчали и повернулись к нему.
Лицо Филина окаменело, шея напряглась, цепкие глаза не упускали малейшего движения компаньонов.
— Культурным, — издевательски повторил Филин, — параши паршивые! Культурными захотели стать! — и вдруг, перейдя на свистящий шепот, упирая в стол кулаки-кувалды, зашипел: — Все бери, если можешь! Все: баб, водку, золото, даже дерьмо! Все бери! Все, что только можешь взять! Всегда и всюду греби обеими руками, только к себе! К себе! Вот и вся культура!
