— Виталий Степанович! Виталий Степанович! — запыхавшись, выпалила Ася. — Там… Там такое!
— Что случилось?
— Там… Там… — тяжело дыша, повторила она, тыча пальцем куда-то в сторону. — Там людей привезли.
— Успокойтесь! — одернул ее доктор. — Больные поступают?
— Там много больных. Авария… Крупная авария. Срочно надо идти вниз!
Виталий Степанович быстро направился в сторону лифта.
— Больные тяжелые? — спросил он на ходу.
— Очень! Кажется, есть жертвы.
— В медицине, Ася, нет слова «кажется», — нервно сказал он, повторив слова своего наставника. — Черт! Опять лифт занят! Сколько раз я просил, чтобы не разрешали больным пользоваться служебным лифтом!
— Так… табличку же повесили, — оправдывалась Ася, поспешно бросаясь за доктором вниз по ступенькам.
На первом этаже располагался санпропускник. Виталий Степанович пробежал мимо него и выскочил на крыльцо. Здесь он увидел три «скорые» и людей в белых халатах рядом с ними.
— Да где же санитарка? — закричал он и осекся, рассмотрев море крови и кости, торчащие из рваных ран.
Он проверил пульс у одного поступившего, у второго его уже не было. Потом побежал к другой машине, к третьей… Везде была кровь. Раненые стонали и дико кричали. Одни бились в конвульсиях, другие же лежали тихо, замерев в одной позе. И тут Виталий впервые растерялся. Это были какие-то доли секунды, но они показались ему вечностью.
«Всегда сохраняй спокойствие», — всплыли в голове слова наставника. Уже через мгновение он взял себя в руки и приступил к работе, как и учил Иван Иванович.
Он четко отдавал указания: «Этого — срочно в операционную, этого — на рентген, этого — в предоперационную, этого — в реанимацию, а этого — в морг…»
Даша проснулась рано. Ее разбудил кричавший свое радостное «Ку-ка-ре-ку!» петух во дворе. Поняв, что еще очень рано, она бросила взгляд на Лешу, мирно посапывавшего на кровати напротив, и снова закрыла глаза. Кровать, на которой она спала, была точно такая же, как у нее в детстве: высокие металлические спинки, затянутые шторочкой, и пружинный матрац. А еще перина — большая, мягкая, в которой можно было утонуть. Даша училась в пятом классе, когда родители купили мягкий диван и новые деревянные кровати, выбросив старые. Только бабушка не пожелала расстаться с периной и большими, на полкровати, подушками.
Даша думала о вчерашнем дне, когда она с женихом, будущим мужем, приехала сюда, в дом родителей Лешки, чтобы познакомиться. Его отец и мать оказались хорошими, добрыми и простыми деревенскими людьми, очень любящими своего единственного сына. Они радушно встретили будущую невестку, у которой от волнения ярко пылали щеки. Даше постоянно казалось, что будущая свекровь очень придирчиво и оценивающе ее рассматривает. От этого она стыдливо опускала глаза и чувствовала, как ее обдает жаром. Впрочем, так было всегда. Еще в школе, когда учительница только называла ее фамилию, Даша сразу же краснела и терялась. Все поворачивали головы и тыкали в нее пальцами, перешептываясь: «Смотри, смотри, какая Дашка красная». От этого она еще больше смущалась, и требовалось какое-то время, чтобы справиться с волнением и вспомнить то, что вчера выучила назубок.
