Антон нервно бегал по комнате из угла в угол и курил. Еще не докурив одну сигарету, он прикуривал другую. Его распирала злость, готовая взорваться подобно гранате.
Он даже не знал, на кого больше злится: на отца, на себя, на подругу или друга, которые наградили его болезнью. А еще он был в отчаянии. Ему не хотелось думать о смерти, и он всячески старался не впустить эту мысль в голову, но она была ужасно навязчива, назойлива, как осенняя муха. И тогда Антон достал из тайника шприц. «Надо успокоиться, — решил он, пытаясь поймать запавшую вену. — Потом будет легче решить, как жить дальше».
На некоторое время проблемы и неприятности покинули его, и он почувствовал себя как раньше, счастливым. Но это был самообман. Кайф прошел, Антон вернулся в реальность, но чувствовал себя уже спокойнее. Он снова взял сигарету, прикурил и развалился в кресле, положив больные ноги на стеклянный столик. И вот тогда он решил, что будет делать дальше. Он поедет в Днепропетровск к знакомым ребятам, купит на все оставленные отцом деньги наркоты и продаст здесь. Он делал это уже не раз и не два. Но то были мелкие закупки, так, для себя, для друзей. А теперь он сможет прилично увеличить имеющуюся сумму и отвязаться. Антон представил, как будет клево, когда он соберет всех своих друзей, подруг и они станут гулять в самых дорогих кабаках и ночных клубах. Не надо будет думать о том, сколько стоит в японском ресторане суп мисо с водорослями или, например, подогретое рисовое вино, сколько надо заплатить стриптизерше с самыми длинными ногами и большой грудью, а можно будет просто получить удовольствие от жизни. Последнее удовольствие. В этот день он не будет чувствовать безысходность и отчаяние. Ему надо испытать чувство свободы от наркоты, от проклятого СПИДа — от всего. Антон решил, что этот день, проведенный в свое удовольствие, будет прощальным. Пусть друзья запомнят его веселым, щедрым, жизнерадостным. А потом, самое главное, не струсить в последний миг. Потом он достанет свою так называемую золотую иглу. Каждый уважающий себя наркоман держит ее в своем тайнике. Имел золотую иглу с большой дозой и Антон. Не просто с большой, а с огромной, «несовместимой с жизнью», как говорят врачи.
«Лучше умереть от передозировки, чем от СПИДа, — подумал он. — О болезни знает только отец, а он будет молчать».
Такое решение Антон принял вчера, и уже никто не мог его остановить. Он мчался на бешеной скорости, не обращая внимания на раздражавший туман, который тормозил исполнение его замысла. Антон не соблюдал правила движения, обгонял, подрезал, проезжал на красный свет и даже не притормаживал возле знака «STOP», предоставляя возможность останавливаться перед знаком тем, кто останется после него. Ему сегодня хотелось одного — снять все до единого запреты.
