— С леди Мейр та же ситуация, — вздохнул Глай Цекус, переставший мериться взглядом с ее телохранительницей. — Она, надев глухие доспехи, выступила на дуэли, призванной решить земельный спор, вместо своего брата-близнеца, которому некие неустановленные личности накануне поединка подлили в вино смертельного яда. В результате право на феод их род не утратил.
— Вот только меня обвинили в нарушении клятвы, которую я давала перед судом, назвавшись чужим именем, — прошипела девушка, в очередной раз дотрагиваясь до отметины, уродующей ее лицо. — Заслуженно в общем-то, но… приговор был вынесен феноменально суровый! Лишение дворянского статуса, десятилетие в учебном легионе, клеймо.
Она скрипнула зубами от гнева, сжимая руки в кулаки. Те не выглядели особенно грозными, но тем не менее сила духа их хозяйки явно могла компенсировать недостаток телесной массы. Впрочем, любая женщина за погубленную красоту мстить будет куда страшнее, чем за простое покушение на ее жизнь. А назвать подобный вердикт суда иначе, чем умышленным убийством, у меня язык просто не повернется.
— Били по вашему деду, — попытался, видимо, успокоить ее Амвросий. — Старый адмирал многим в свое время кровь попортил честной и беспорочной службой.
— Да, — тихо согласилась с ним леди Мейр, вернее теперь уже просто Кассандра. — Ему уже больше ста лет, старик едва с кровати встает, из всего рода лишь я да он остались, а все равно старые враги никак не успокаиваются.
— Действительно, прогнила в чем-то Империя, — негромко вздохнул Волиус. — Хорошие в общем-то люди, половина из которых фактически находится в камере смертников, а вторая их охраняет, договариваются между собой о том, как бы половчее истребить отряд молодых легионеров. А ведь еще каких-то сто лет назад все было совсем не так… Ну что, вы согласны нам помочь, Виктор?
— Разве еще не просил называть меня Алхимиком? — ответил я, недовольно морщась. Татуировка дергалась и сигнализировала, что жрецу морской богини надо назначить плату за свое участие в деле. — Ладно, куда уж тут теперь деваться. Не бесплатно, само собой разумеется.
— Некуда, — согласился со мной Глай Цекус. — И, кстати, одно участие в битве насмерть приравнивается к месяцу обычного заключения в учебном легионе. Сколько у тебя там по приговору?
— Четыре года, — вздохнул я.
— Многовато, — подумав, честно признала Кассандра. — Если захочешь выйти на волю поскорее, то потребуется два с половиной десятка схваток не на жизнь, а на смерть. Столько битв далеко не каждый ветеран за своими плечами оставляет.
