Ночь огня | страница 2
Но и эта неприятность стала лишь поводом для смеха.
— И на том спасибо, что одежда прочно держится на наших спинах. Вот если бы речка в Чине унесла не только мою феску, но и костюм, хорош бы я был! — говорил юноша.
Секретарь монопольного управления, по-видимому, считал, будто мужчина без фески — все равно что голый. И поэтому принялся давать советы:
— Сынок, ты бы прикрыл голову хоть платком.
Но молодой человек, в глазах которого плясали веселые искорки, лишь ответил:
— Не беда! Я ведь не намаз совершаю. Все чудесно!
Для него в тот момент, похоже, все действительно было чудесно.
Единственная дорога, ведущая в Милас, находилась в ужасном состоянии. Усеянная вывороченными камнями, она скорее напоминала бесконечную череду ям и канавок. Лишь ближе к вечеру второго дня путешественники смогли добраться до места назначения. Когда экипаж въезжал в город, на дороге показались три человека, и возница, обращаясь к жандарму, сказал:
— Сержант Хафыз, вот идет господин каймакам[2].
Юноша в тот момент вновь сидел рядом с кучером
и не преминул полюбопытствовать:
— А который из них начальник?
— Вот этот низкорослый господин...
Спутники каймакама оба, как назло, были высокими. Солнце било в глаза юноше, и он поначалу даже решил, что видит ребенка лет восьми-десяти. Но потом разглядел бороду и понял, что ошибся.
Поравнявшись с путниками, экипаж вдруг остановился, и бородатый жандарм спрыгнул на землю, чтобы поздороваться с каймакамом. В руках он держал тетрадь в кожаном переплете.
— Как дела, сержант Хафыз?
— Все в порядке, господин, — ответил жандарм и, достав из тетради запечатанный конверт, передал его каймакаму.
Каймакам сначала подержал письмо, будто взвешивая его на ладони, а затем аккуратно разорвал конверт и, нацепив очки, начал читать. Чтобы получше разглядеть написанное, он повернулся к заходящему солнцу и сердито сдвинул брови.
— Плохие новости, — тихо обратился он к своему спутнику со светло-коричневыми усами, который безразлично стоял, опираясь на трость, и разглядывал горизонт.
— Что случилось?
— В Милас прибывает ссыльный... Из вилайета пришел приказ пристально следить за ним... Вздорный тип, должно быть. Ох, не люблю я все это... Одно беспокойство, чувствуешь, будто змею в доме пригрел... Следить за ссыльным — одна морока, так-то...
Не обращая внимания на кучера и юношу, которые слышали его слова, каймакам краем глаза разглядывал физиономии путешественников. Взгляд его остановился на лице рябого. Между тем этот несчастный был, пожалуй, самым безобидным и тихим из всех. Судьба зло пошутила над ним, наградив такой внешностью.