Ночь огня | страница 10



— В греческом квартале всего две армянских семьи. Ты будешь жить в доме одной из них. Я говорю «семья», но на самом деле там живет только одна армянская барышня. В комнатах на втором этаже до недавнего времени обитал холостой капитан-медик Супхи-бей. На ваше счастье, его перевели в Измир, и комнаты пустуют. Я послал жандарма сообщить ей о твоем прибытии, и она ждет с нетерпением. Только не вздумайте влюбиться друг в друга, а то вам не поздоровится...

Я обещал, смущенно кусая губы.

Каймакам еще немного посмеялся над моей неопытностью.

— Не хочу напрасно обнадеживать тебя, сынок. Госпоже Варваре за пятьдесят, она старая дева. Ее жених умер давным-давно, и она все еще в трауре, сгорает от тоски, как Аслы по своему Керему[9]... Она стала всеобщим посмешищем, ее, бедную, считают полоумной. А между тем это очень милая, порядочная и работящая женщина. Я уверен, что она присмотрит за тобой, как присматривала за Супхи-беем.

Наше появление в квартале вызвало всеобщее оживление. Женщины и мужчины, которые до этого сидели на стульях и топчанах у дверей, вставали при нашем приближении, и каймакам каждому говорил приятное слово и справлялся о здоровье.

Как ни странно, доктор тоже оживился. Оказалось, что он с необычайной легкостью говорит по-гречески. У некоторых дверей он задерживался, и было ясно, что в доме есть больной или же его спрашивают о чем-то из области медицины.

Секрет столь прекрасного знания греческого языка я узнал от каймакама:

— Селим-бей родом с Крита. Он глава большой семьи эмигрантов.

Наше появление также заинтересовало девушек, которые прогуливались, поддерживая друг друга за талию, и без умолку болтали. Пока мы шли, останавливаясь у каждой двери, они с невероятной скоростью сновали взад и вперед, всякий раз смеряя нас оценивающими взглядами.

Мне вновь стало неловко за свой потрепанный костюм, о котором я на какое-то время забыл. Я шел, стараясь держаться как можно дальше от своих спутников и не попадать в пятна света вблизи окон и дверей.

Толпа греческих девушек вокруг нас все увеличивалась, и наконец среди них показалась хозяйка дома, в котором мне предстояло жить. Я ожидал увидеть старую тетушку с бесформенным телом, густыми бровями и орлиным носом, но навстречу нам медленно вышла худая и высокая женщина в черном, плавно покачиваясь, словно растение на ветру. Платок тонкой вязки с шелковой бахромой ниспадал ей на плечи, поверх него была наброшена черная кружевная шаль. В руке женщина держала платочек из черного тюля, а обута она была в блестящие лакированные туфли.