После пропажи Точки тишина в квартире стала особенно изнурительна. Порой, когда Нюма оставался один, без Самвела, он распахивал дверь в коридор и громко звал: «Точка, Точка! Иди сюда собачка…» И замирал в ожидании цокота коготков по линолеуму. Наваждение и только… Как ни странно, после этого становилось легче на душе, какой-то гипноз. Нюма даже признался в этом соседу. В ответ Самвел сказал, что испытывает то же самое. Он поднял вверх палец и важно произнес: «Ара, па-ра-психологический эффект!»
Нюма разогнул в колене правую ногу, дотянулся до двери и толкнул носком ботинка. Едва он собрался выкрикнуть утешительный зов, услышать цоканье коготков по линолеуму, как слух уловил какой-то шорох и приглушенные голоса. Что такое?! Нюма напряженно вслушался. С испугом и любопытством. Слова не различались, а звук он распознал. Один голос, чуть хрипловатый, принадлежал Самвелу, второй, незнакомый, был, несомненно, женский…
Нюма оцепенел и вдавил себя в глубину кресла.
Послышалось скворчание упрямого входного замка…
Нюма поднялся, осторожно шагнул к двери и, пружиня пальцами, плотно прикрыл дверь комнаты. Затем приблизился к окну, чуть отодвинул штору и прильнул щекой к боковине. В щели шторы обозревалась часть улицы, примыкающая к арке дома. Ждать пришлось недолго. Из-под арки вышла женщина. Миновав окно Нюмы, она поравнялась с окном смежной комнаты. И, видимо, привлеченная призывным стуком о стекло, обернулась, разметав крашенные хной волосы. Помахала рукой и улыбнулась. Никакой не могло быть ошибки… Вера Михайловна, мама-бабушка шмендрика…
Нюма отошел от окна и обескураженно повалился в кресло. Словно сраженный вопросами, что материализуясь, обрушили на него свою тяжесть. Прыть, с какой Самвел затащил в свою берлогу даму, — а ведь, считай, они три дня, как познакомились. Это первый вопрос! Второй вопрос: а как же спина? Ведь Самвел, бывало, не мог согнуться из-за боли в спине. И, наконец, третий вопрос — и главный: неужели Самвел достойно проявил себя как мужчина, ведь ему семьдесят семь лет? Но судя по улыбке кассира ближайшей сберкассы, Самвел не уронил честь родного народа. Известного своим кавказским темпераментом… Но и он, Нюма, когда-то не давал скучать женщинам. Правда, у него их было не так много, и все же. Он закрыл эту тему лет десять назад. Роза, при всей своей энергии, не отличалась особым любопытством. А в практике на стороне, с годами, забот становилось куда больше, чем удовольствий. Не говоря уж об аденоме, из-за которой Нюма покидал постель не один раз за ночь. Но и Самвел страдал аденомой! Сколько раз их интересы пересекались у дверей туалета… А может быть, совсем иное! Совсем-совсем иное! Захотелось пожилому мужчине побыть в обществе женщины. Наедине! Почувствовать запах женщины, поговорить. Или даже помолчать. Сколько можно видеть рядом с собой опостылевшую физиономию такого же старика-соседа?! Наверняка так и было, уверял себя Нюма. Иначе и быть не могло. Если было бы иначе, он бы все слышал, как слышал Самвел его разговор с Фирой. Потому как интимная встреча, это тот же скандал, только с противоположным знаком. Впрочем, он так крепко уснул в кресле, что мог и не слышать всего…
