Пес молчал. Запах собачонки все настойчивее тормошил его память. Он повел грязным в игольчатых струпьях хвостом и обронил короткий простуженный «гаф». «Вот так номер! Конечно, помню! — должно быть, означал этот звук. — Рад за тебя. Видно, жизнь у тебя удалась. Принимаешь часто душ». — «Первое впечатление, — тявкнула в ответ Точка. — В доме нет горячей воды. И насчет еды не очень, одна манная каша…» — «Не гневи бога! У моих хозяев и этого не было. Они сами по мусоркам ковырялись. Все, говорили, из-за какого-то Горбачева. Ты, случайно, не видела того Горбачева?» — «Нет, я в политику не вникаю, — чистосердечно призналась Точка. — И тебе не советую!» — «Это верно, — фыркнул черный пес. — Недавно у Мариинского дворца горланили люди, я было сунулся чем-нибудь поживиться. Так меня взашей турнули, кричали: „Не собачье это дело!“ Едва ноги унес».
Стоящая в стороне шелупонь была озадачена мирной встречей черного пса с какой-то беленькой шавкой. Одноухая стерва склочно пролаяла, настропаляя другую большую собаку, — а это был бастард, незаконнорожденный от уличной любви кавказской овчарки и ризеншнауцера, — выяснить ситуацию. Такие субчики, по своей стати, вполне могли бы служить в Кремлевском полку… Бастард не стал себя долго упрашивать и с трубным зовом метнулся к своему черному приятелю. Обнюхал Точку и трижды пролаял. Всем известно, что на собачьем языке, это значило: «Окстись, приятель! Твоей собачьей жизни не хватает уголовного обвинения за связь с малолеткой?!»
Точка не поняла, на что намекает бастард. У нее еще не было сексуального опыта. Но чем-то окрик бастарда ее встревожил. Точка вскочила на задние лапы, вытянулась всем тельцем и заскулила, глядя вслед убегающей стае. И тотчас рывок поводка завалил ее на студеный асфальт. Ошарашенная грубостью, она поднялась и с укором посмотрела на Нюму. Но, оказывается, поводок отобрал Самвел. Да, волосатик не панькался с ней, старался держать ее в строгости. Как настоящий кавказский мужчина. А Точка, хоть и собачья, но, будущая женщина. И это признание волосатиком в ней женщины отозвалось нежностью в маленьком сердце.
Теперь она бежала рядом с Самвелом, не отвлекаясь на обнюхивание всякой разности. Не останавливаясь даже пописать — достоинство не позволяло, — подле нее шел тот, кто признал в ней женщину.
В свою очередь и Самвел обратил внимание на послушное поведение собачки.
— Ара, посмотри, как она шустрит, — произнес он.
— Домой торопится, — отозвался Нюма. — Ты ведь тоже торопишься.
