— Потом меня позовешь. Как соседа.
— Соседа нельзя, — серьезно ответил Самвел. — Тем более тебя.
— Почему нельзя? Бывает, сосед ближе родственника. — Нюму эта серьезность обескуражила. — Интересно, чем я так тебя обидел?
— Ара, не обидел. Просто надоел, — Самвел сунул конверт в карман. — Даже не знаю, когда твоя дочка отберет комнату; выгонит меня из дома.
Нюма с оторопью смотрел на соседа. Шутит тот или говорит серьезно? Если шутит, то шутка не очень удачная…
— Не шучу я, не шучу, — ответил Самвел на его недоуменный взгляд. — Я даже из больницы не очень торопился… Надоел ты мне… Раньше хотя бы собачка была… Потом кассирша эта появилась… Теперь ничего нет.
Самвел вышел из комнаты и силой хлопнул за собой дверью.
Нюма сидел с выпростанными из-под одеяла ногами. Тело налилось свинцом.
«Ничего себе начинается денек», — подумал Нюма и провел пальцем по зубам. Вчера, перед сном, он забыл снять протез, что случалось довольно редко. И очень удачно, что забыл. Иначе бы шепелявил в разговоре с соседом, а это как-то сковывает…
Он просидел еще минуты две. Нащупал комнатные туфли, продел ноги, поднялся. Накинул халат и вышел в коридор.
Нюма давно замечал за собой особую вялость и нерешительность после сна.
То ли умыться и привести себя в порядок, то ли сразу направиться в кухню, заняться завтраком, предварительно заправив себя горстью лекарств. И нужных, и ненужных… Это наполнит его энергией для каких-то дел. К примеру, нужно проверить почтовый ящик. Раньше каждая задержка газеты вызывала у Нюмы гнев, побуждала к действию. Он отправлялся на почту, дожидался почтальона Люсю, выяснял, негодовал. Глядишь, и провел половину дня. А там наступало время телевизора… Теперь же газетные новости стали ему неинтересны. А после пропажи собачки он вообще словно впал в летаргический сон. И день наполнялся апатией…
Да, скучен путь к вечному покою под конец жизни. Неинтересен и уныл. Возможно, и здесь промысел Божий. Господь нарочно складывал судьбу простого человека так, чтобы не очень было обидно покидать этот мир. Какая разница — жить так дальше или помереть?! Мысль эта, как ни странно, успокаивала, даже придавала всему смысл. Но иногда прошлая жизнь экспедитора Торгового порта, вдруг врывалась в память, и Нюма брал себя в руки. Выпрямлял спину, поднимал голову, не шаркал подошвами… Память хранила вчерашний порыв наведаться к Жене Роговицыной без звонка. Купить цветы и наведаться. В прошлый раз они так и не поговорили… о своем. Во время завтрака решительность все более ослабевала. Когда, после гречневой каши, Нюма приступил к чаю, от затеи осталось лишь желание только позвонить. Он сложил в миску чайную кружку, ложку, нож и вилку; собрал хлебные крошки. Поднялся из-за стола и шагнул к раковине.
