С этим вопросом проф. Н. Н. Полянский обратился к представителям Западно-европейской адвокатуры. Основное содержание полученных им ответов сводится к следующему.
Старшина адвокатуры в Брюсселе Энбик дал двоякое разрешение вопроса: в зависимости от того, защищает ли адвокат по соглашению или по назначению. На адвоката, защищающего по назначению, лежит абсолютный долг испытать в пределах закона все, что возможно для защиты обвиняемого. Если адвокат думает, что клиент не сказал ему всей правды, он обязан потребовать ее, если в его душе останется сомнение, он должен это сомнение прогнать от себя, если это ему не удастся и сомнение становится таким, что защита невозможна, адвокат может, по соглашению с клиентом, получить разрешение на перемену защитника, в случае же защиты по соглашению, «он должен сделать героическое усилие над собой и подчинить профессиональному долгу свое личное чувство истины».[56]
Старшина Парижской адвокатуры в качестве ответа прислал выдержку из сочинения одного из своих предшественников — Крессона «Обычаи и правила адвокатской профессии» (Cresson. Usages et regles de la profession d'avocat), где в частности, сказано, что «адвокат, который получил тайное признание обвиняемого, что, впрочем, бывает очень редко, не может обмануть оказанного ему доверия, в своей совести он должен найти решение относительно поведения, которого ему следует придерживаться. Если он согласился вести дело несмотря на отказ обвиняемого последовать его совету — дать показание с признанием его вины, он, во всяком случае, не должен ставить себя в такое положение, при котором ему пришлось бы краснеть перед своим клиентом за поддержку его лжи». Проф. Н. Н. Полянский указывает, что в сказанном нельзя найти ответа на вопрос, как должен поступить защитник — при условии, что он не может выйти из процесса, не мотивировав своего отказа от защиты, — когда, с одной стороны, следовать в защите за утверждениями подзащитного — значит соучаствовать в его лжи, а с другой стороны, разойтись с этими утверждениями — значит выдать профессиональную тайну защитника. Прямого ответа на вопрос у Крессона нет, но из его ответа можно сделать вывод, что в противоположность Брюссельскому старшине адвокатуры, который считает, что защитник должен пойти против истины, «подчинить своему профессиональному долгу свое личное чувство истины», старшина Парижской адвокатуры считает, что против истины адвокат идти не должен, чтобы не пришлось «краснеть перед своим клиентом за поддержку его лжи».
