Интересный случай описал Н. П. Карабчевский в своей работе «Как я стал адвокатом». Для первой защиты Карабчевский получил дело по обвинению в краже со взломом. Против обвиняемого были сильные улики (на нем была надета одна из похищенных рубах), но он отрицал свою вину. Защитнику он признался во всем, и защитник убедил его сознаться на суде. В день суда, уже в зале судебного заседания подсудимый заявил защитнику, что он не будет на суде признавать себя виновным: «Мы не в сознаньи». Н. П. Карабчевский очень ярко описал свое состояние, когда он услышал это: «Мы не в сознаньи».[54] Положение было спасено тем, что подсудимый не решился все-таки отрицать преступление и признал себя виновным.
Мы указывали, что в ответ на вопрос о том, какие давать показания, защитник должен посоветовать говорить правду. Но этот совет не должен носить характера уговаривания и в особенности уговаривания с обнадеживающими обещаниями. Защитник не может обещать то, что от него не зависит. Легко себе представить положение защитника, который, убеждая подсудимого сознаться, внушил ему уверенность, что ему за чистосердечное сознание суд назначит условное осуждение, а суд по делу вынес более строгий приговор. Обнадеживание представляет собою психическое воздействие, которое недопустимо в данном случае.
Если адвокат стал обладателем тайны после допущения в качестве защитника, но до открытия судебного заседания, он должен отказаться от ведения защиты — безразлично, поручена ли ему защита по соглашению с подсудимым или по требованию суда. Эта точка зрения встречает возражения, основывающиеся на том, что адвокат, отказываясь от защиты, ставит другого защитника в такое положение, которое для себя он считает неприемлемым. Как правильно указывает проф. Н. Н. Полянский, с этим возражением трудно согласиться: если обвиняемый обратится к новому защитнику, и он окажется в том же положении, что и предыдущий, то он должен будет поступить так же, как и тот, если же обвиняемый не повторит ему своего признания, то он уже будет в другом положении. Скажут: но ведь дело правосудия нисколько не выиграет от того, что обвиняемый, наученный опытом, не поставит нового защитника в затруднительное положение своим признанием. Дело правосудия, конечно, от этого ничего не выиграет, но адвокатура выиграет и в своих собственных глазах, и в глазах общественного мнения, если правилом ее профессиональной этики будет то, что ее представители не могут по соглашению с обвиняемым даже косвенно противодействовать правосудию.
