— Где Вы научились танцевать? — спросила она.
— Здесь, только что.
Она нахмурилась.
— Я не люблю лжецов. Никто не может научиться танцевать зендов за один вечер.
— Я и не лгу. Я смотрел и учился.
Она прищурилась. Жесткие глаза на жестком лице.
— Вы не очень хорошо двигаетесь, — сказала она, — но знаете шаги. На самом деле это отлично, но, все же, Вы слишком жесткий. Ваши плечи слишком зажаты.
Эндор поклонился снова.
— Я запомню это. Быть может, ты научишь меня еще каким- нибудь тонкостям этого танца?
— Простите, но моя карточка переполнена.
— И даже в конце ночи нет места?
Музыка заиграла снова. Флотские офицеры, уже ожидавшие ее, начинали злиться.
— Не забудьте про амасек, — сказала она, — быть может в конце ночи.
В зендов-клубах конец ночи означал рассвет. Множество мужчин ожидало танца с изнеможенными девушками. Пока Эндор шел в уборную, он увидел трех или четырех танцовщиц без обуви, которые курили палочки лхо и растирали кровоточащие пятки и опухшие пальцы.
Он вышел на заснеженную улицу в поисках общественного вокс-автомата. Эндор набрал номер Любструма и вновь попал на голосовой автоответчик.
— Где тебя носит? — проорал он в трубку. — Где ты?
Два стакана стояли на барной стойке. В одном жойлик с медленно тающим льдом, амасек в другом. Было полпятого утра.
— Господин Титан?
— Тит, — поправил он, обернувшись. То, что ему открылось, заставило его забыть про пульсирующую боль в висках, — меня зовут Тит.
— Простите. Это для меня? — кивнула она.
Он улыбнулся. Мира немного пригубила амасек.
— Последний танец? — спросила она.
— Я ждал этого.
Что-то в ее взгляде сказало Эндору, как сильно она презирает мужчин, которые ожидают танца с ней.
Она отвела его на танцпол. Ее тело источало жар, как и прежде, но сама она была холодна. От нее больше не исходило тепла. Аромат дыма лхо и пота перебивал какой-то приглушенный нездоровый запах.
— Опустите плечи, — сказала она, как только заиграла музыка, — поверните голову. Не так сильно. Развернитесь вот так. А теперь поворот. Да. Назад и назад.
— У меня получается? — спросил он. Эндор чувствовал себя так, будто танцует с трупом.
— Ногами Вы работаете хорошо. Даже отлично. Спина же все еще слишком жесткая. Развернитесь, еще, вот так.
— Ты — хороший учитель.
— Я делаю то, за что мне платят.
— Ты устала.
— Каждый день такой долгий, — прошептала Мира, положив голову ему на грудь. Вдруг она резко посмотрела на него. — Пожалуйста, не говорите моему боссу, что я это сказала. Он урежет мне зарплату.
