Всего таких легкораненых набралось человек двадцать, старшим назначили какого-то лейтенанта. Двинулись. Рассвет осенью поздний. Когда на востоке обозначилась светлая полоса, пройти успели километров десять. Шли по обочине, растянувшись на полсотни метров, дорога была занята войсками, идущими навстречу.
Вова ковылял одним из последних. Рана воспалилась, выматывала постоянная дергающая боль в руке. К рассвету он уже находился в полуобморочном состоянии, механически передвигая ноги, удерживал тускнеющим взглядом спину идущего впереди. По этой причине он и не обратил внимания на то, что дорога очистилась. Идти по натоптанной и накатанной дороге было не в пример удобнее, скорость основной группы увеличилась, а Лопухов и еще пара доходяг отставали все больше.
Грохот взрыва ударил по ушам. Вова чисто механически упал, зашипев от боли. Никто не орал «Воздух! Ложись!», пара «мессеров» незамеченной зашла на дорогу, сыпанула несколько мелких бомб на группу раненых, потом прошлась по ней из пушек и пулеметов, сделала еще один заход и ушла. Решение идти днем было большой ошибкой. Днем дорога постоянно подвергалась ударам немецкой авиации. Фрицы творили, что хотели, гонялись даже за отдельными пешеходами. Наши истребители появлялись редко и, как правило, были в меньшинстве.
Три Процента поднял голову, огляделся, прислушался. Кажется, ушли окончательно. Перед ним кто-то зашевелился, потом еще один. Из двух десятков, остались только трое, те, кто шел в хвосте. С трудом поднявшись, Вова закинул на правое плечо свой сидор.
— Пошли.
Один из еще двух выживших не согласился.
— Надо посмотреть, может, еще кто жив.
Остальные лежали неподвижно, никто даже не стонал, но наверняка среди них были еще живые.
— И чем ты им поможешь? Пошли, лучше не знать.
Пройдя полсотни метров, Вова оглянулся, остальные ковыляли за ним. Дорога по-прежнему была пустынной, а у них, кроме пары индивидуальных пакетов, ничего не было. Отошли еще на километр и свернули в неглубокий овраг. Идти дальше не было сил.
— Давай перевяжу.
У одного из попутчиков сбилась повязка на руке, и Вова решил ему помочь, благо пакет был.
— Тебя как зовут?
— Смотря, кто зовет. А по паспорту Владимир.
— Николай, — представился перевязываемый.
Третий не представился, он заснул, едва опустившись на снег.
— Дергать?
Бинт намертво присох к ране.
— Дергай. А-а-а!!! М-мать!..
— Терпи.
— Твою же!..
Не обращая внимания на вопли, Вова закрепил повязку.
— Спасибо.
