— Для первого раза нормально, — оценил его результат взводный.
Про немецкий пролетариат политрук на политзанятиях уже и не заикался. С фронта вести приходили все хуже и хуже. Блокирована Одесса, захвачены Кривой Рог, Новгород, Кингисепп, Николаев, Нарва, Таллин, Днепропетровск. И чем дальше продвигался враг, тем мрачнее становились лица. Казалось, набравшую ход немецкую машину не может остановить уже ничто. Только один человек в полку не испытывал по этому поводу беспокойства. Он знал, пусть и приблизительно, когда и где немцы будут остановлены. Беспокоило его другое — обучение явно шло к концу. А это значит, что его драгоценную тушку вполне могут сунуть в вагон, привезти на фронт и бросить под немецкие танки. Вспомнился вдруг висевший в доме деда старый фотопортрет, увеличенный с небольшой фотографии. На портрете был молодой парень с уже залегшими в уголках рта жесткими складками. На парне была гимнастерка со стоячим воротником, на гимнастерке — погоны с двумя звездочками и светлое пятно одинокой медали. Брат деда, погибший в сорок четвертом.
Мозг Вовы Три Процента лихорадочно метался в черепной коробке, но выхода не находил, едва обученный красноармеец, слившийся с общей серо-зеленой массой, никаких шансов подняться над толпой и быть замеченным кем-либо из сильных мира сего практически не имел. Поэтому, когда один из каптерщиков пьяным попался командиру полка и был низвергнут из постоянного состава полка в переменный, Вова набрался наглости и прямо предложил свои услуги. Ответ начальства был коротким.
— Кру-угом! В расположение роты шаго-ом марш!
Одного только желания для того, чтобы занять данную должность, оказалось недостаточно. А через два дня всем выдали новые шинели, противогазы, пехотные лопатки и вещмешки, куда сложили наше нехитрое имущество: кружку, котелок, ложку и смену нательного белья. После чего красноармеец Лопухов в составе спешно сформированной маршевой роты проследовал на вокзал, где был погружен в одну из теплушек стоящего на запасных путях эшелона. К Вовиному удивлению, эшелон пошел не на запад, а на северо-восток. Ему было все равно куда, лишь бы подальше от фронта. И пока это его желание сбывалось.
«В путешествии по железной дороге, конечно, есть своя прелесть, особенно, если едешь за казенный счет и подальше от фронта. Но все-таки есть одно неудобство». Три Процента с разбегу попытался заскочить в уже тронувшийся вагон, но первая попытка не удалась, от насыпи до пола теплушки было больше полутора метров.
