— Не говорила куда?
— Сказала. На французскую Ривьеру. Я удивился, ведь такая поездка стоит огромных денег. Много валюты надо выложить. Она объяснила, что жених ее крупный делец, ведет какие-то коммерческие дела на Побережье. У него комфортабельная машина. В это время как раз на зеленом «опеле-рекорде» подъехал какой-то молодой человек. Ирена сразу бросилась к нему. Я заплатил за кофе и ушел. Это была наша последняя встреча, больше я ее не видел.
— Вы не можете описать внешность этого человека?
— На первый взгляд ему лет тридцать. Лицо потасканное. Роста среднего, худой. Волосы темные, огромные залысины. Нос чуть с горбинкой. Глаза темные. Весь какой-то потрепанный, неказистый. Не понимаю, что Ирена в нем нашла? Разве что с деньгой?
— Она не говорила, когда выезжает? Дату выезда не называла?
— Нет. Сказала только, что в ближайшее время. Меня весьма удивило, что ее не было на похоронах. Понимаю, ссорились, расходились, но элементарную порядочность ведь можно было соблюсти и прийти на похороны. Как-никак, но официально она его жена. Ведь не уехала же она за границу!
— Вы так считаете? — Чесельский не счел нужным сообщать о выезде Ирены в Австрию.
— Просто я уверен в этом. Не далее как вчера видел ее типа в баре «Бристоля». Сидел с довольно смазливой курочкой. А «опель» припарковал на Каровой. Я сразу узнал и его, и машину. Машинка куда привлекательнее самого владельца.
— Вы не обратили внимания на номерные знаки?
— Обратил. Удивило меня, что у этого типа шведские номера. Хотя если он с Побережья, то мог купить ее у какого-нибудь шведа, который, приехав в Польшу, все спустил на шампанское и девочек. Вот и подвернулась оказия по дешевке купить шикарный автомобиль. Правда, когда будет менять номерные знаки, придется отвалить немалую сумму, но все равно в накладе не будет.
— Ну хорошо, давайте оставим автомобили, — прервал поручик, — поговорим об убийстве. Стояновский не погиб в уличной катастрофе, его убили сильным ударом сзади, по голове. Кому-то он мешал, кто-то решил его убрать. По этому вопросу вы можете нам что-нибудь сообщить?
— Единственное, что не я его убил.
— Кто это мог сделать и почему?
— Не знаю. Зигмунт был человеком непростым, с ним трудно было работать. Он обладал удивительной способностью наживать себе врагов.
— Почему? Каким образом?
— Он был очень требовательным, педантичным. Ни при каких обстоятельствах не шел ни на какие компромиссы. Если бы вы знали, скольких он уволил с работы из нашего кооператива. И это в тот момент, когда не хватало рабочих рук, при очень напряженном плане. Бывает, кто-нибудь напортачит или работает спустя рукава, опаздывает, бывает, что в рабочее время крутится возле пивного ларька, — так вот таких работников он увольнял немедленно. Сколько раз я ему объяснял, что главный технолог должен быть дипломатом, кое на что закрывать глаза. А то ведь план не выполнишь. Куда там! Он гнул свое, говорил, что не будет терпеть бракоделов, нерадивых работников. Даже свою ненаглядную уволил с работы, засек, как она вместо того, чтобы следить за работой смесителя, подмазывала глазки, марафет наводила. Это было после помолвки и уже был назначен день свадьбы. Я даже подумал, что Ирена откажет ему. Но она не из тех, кто сворачивает с пути, такие идут напролом. Молча проглотила обиду. Стояновского в коллективе не любили. Хотя для хороших работников он готов был все сделать, давал им возможность хорошо заработать.
