— Вам пора начинать носить слуховой аппарат. Я знаю хорошего мастера, и дам вам его телефон.
— Неужели ничего нельзя сделать радикального, чтобы восстановить перепонки?
— Сомнительно, очень сомнительно. Но если хотите, обратитесь к доктору Стиву Р., моему ученику. Он молодой, а молодые, знаете, все выдумывают, придумывают что-то. И он тоже придумал какую-то операцию. Сам я никогда ее не делал, и даже не видел, так что ничего не могу о ней сказать. Но если хотите…
Я ухватился за совет, как утопающий за соломинку, и позвонил секретарю того доктора Р.
— Какая у вас страховка? — первый вопрос всех секретарей.
Страховку на лечение для меня и Ирины мне давал от солидной страховой компании наш госпиталь, она покрывала 80 % расходов за визиты и лечение. Остальные 20 % полагалось доплачивать самому (по закону врачебной этики, доктора с докторов ничего дополнительно не берут).
Страховка секретаря удовлетворила, но оказалось, что доктор очень занят и может принять меня только через месяц.
— Я бы хотел как можно раньше. Я сам тоже доктор и обратился к вам по рекомендации…
И я назвал имя старичка профессора.
Она переговорила с доктором, и через два дня я был у него в офисе. Этот доктор оказался полной противоположностью «Айболиту»: около тридцати пяти лет, деловой и быстрый, говорил мало, больше действовал, то есть относился к тому же типу американского специалиста, что и Райлз, лечивший Илизарова. Офис его был оборудован современной дорогой аппаратурой. Мне сделали аудиограмму, проверили работу внутреннего уха.
— Что ж, доктор, — сказал он, — я могу предложить вам операцию. Но вы должны знать, что пока я сделал только двадцать таких операций. До сих пор все результаты о'кей. Но гарантий дать не могу. Сделаем сначала левую сторону и, если будет о'кей, через полгода сделаем и правую.
— Я сам хирург и понимаю, что гарантий в хирургии нет. В чем заключается операция?
Он взял бумагу и начал рисовать схему:
— Разрез позади уха, отворачиваю всю раковину вперед. О'кей? Потом выкраиваю новую барабанную перепонку из местной ткани, из апоневроза и надкостницы. О'кей? И акуратно пришиваю ее там, где должна быть перепонка. Как правило, она приживается и работает хорошо. О'кей?
— О'кей, — повторил я механически. — Как долго идет операция?
— Час-полтора. После операции вам нельзя будет шесть недель летать на самолете. И еще вы должны знать, что, если будет случайно задета близкая ветвь лицевого нерва, — он провел черту расположения нерва на рисунке и косую линию разреза, — может произойти паралич нерва, и навсегда останется перекос лица.
