Доктор Райлз всегда торопился. Ранним утром он заходил в палату Илизарова на две-три минуты до своих новых операций. Я уже был там, приезжая для перевода и объяснений. Доктор деловито улыбался, спрашивал:
— Ну, как сегодня наш профессор — о'кей?
Я коротко рассказывал, он быстро проверял пульс на ноге, улыбался, опять говорил свое «О'кей» и поспешно уходил на целый день, на ходу давая указания сестрам. Он торопился в операционную — спасать других. Это и было его, специалиста высокого класса, основное рабочее место. А выхаживали Илизарова именно сестры. Ведь одно дело — назначить нужное лечение или процедуру, а другое дело — КАК это выполнить.
Опытная и внимательная медицинская сестра может быть не только хорошим исполнителем, она может и подсказать, и даже, если надо, поправить доктора. Много нужно для этого умения и терпения. И ведь больные разные, не только все они обессиленные и беспомощные, но бывают и ворчливые, всем недовольные, капризные, злые, кляузные. При докторах они стесняются и ведут себя спокойнее, но только сестры по-настоящему знают, как тяжело выхаживать таких людей. Действительно, сестрам надо иметь много терпения и душевной доброты, чтобы вновь и вновь вкладывать их во все новых больных.
Но Илизаров не был капризным больным, он легко и спокойно переносил все процедуры, как настоящий мужчина. И они словно колдовали над ним: целыми днями они входили-выходили, проверяли показания телевизионного монитора над его кроватью, температуру, пульс, кровяное давление, слушали, как работает сердце, давали лекарства, брали кровь на анализы, вводили внутривенно растворы, регулировали частоту капель вливания, протирали его, меняли белье и еще многое-многое другое. Они это делали терпеливо и искусно, я удивлялся и восхищался, иногда им помогал, иногда с ними не соглашался, просил вызвать доктора. Но общая квалификация сестер была очень высокая.
Много среди них было черных, и Илизаров, не привыкший к людям других рас, с удивлением косился на них и говорил мне:
— Вот ведь, смотри-ка — негритянка, а работает хорошо, тщательно. Не так, как в том московском институте, где сестра влила мне в вену какую-то пакость.
Я всегда легко сходился с людьми, и с первых дней у меня образовались хорошие отношения с сестрами. Для них русский пациент, не знавший ни слова по-английски, был диковинкой. И я, иммигрант из России, а теперь американский доктор, тоже вызывал их интерес.
— Это кто — брат ваш? — спрашивали они.
