— Ты меня удивляешь, — язвительно заметил Беренгер.
Бертран отвесил легкий поклон, признавая, что поступает дерзко, пытаясь поучать епископа относительно поведения юношей.
— Как вам хорошо известно, мой господин, — пробормотал он, извиняясь, и вернулся к своему предмету. — Кстати, кажется, я встречал единственных друзей Лоренса. На днях я пил с ними вино. Два серьезных юноши, не студенты-семинарии, сидели с ним у Родриге, говорили о литературе, философии и сущности красоты.
— И их звали Аарон и Марк?
— Верно, мой господин. Я пробыл там недолго, но вы можете поинтересоваться у них, о чем еще шла речь.
— Вряд ли, кузен. Они оба мертвы.
— Оба? — изумленно повторил Бертран.
— Да, — ответил Беренгер. — И Лоренс Мане тоже. Сегодня утром. Теперь уже ничего не спросишь у этих троих.
— Мертвы? И все трое! В это почти невозможно поверить, — воскликнул Бертран. — Прошу прощения, Ваше Преосвященство. Эта новость поразила меня. Они были милыми юношами, — добавил он и помолчал. — Впервые я заметил их вместе шесть недель назад на лугу, они с жадным вниманием слушали проповедника, который уверял, что ему известны мудрость и тайны магов. Признаюсь, мне стало любопытно, и я последовал за ними, когда они отправились к мастеру…
— Его имя?
— Он называет себя Гиллем де Монпелье. Юноши поинтересовались, дает ли он частные уроки. Кажется, он был готов согласиться и назвал цену. Позже у Родриге юноши пришли к выводу, что господин Гиллем запросил больше, чем они могли бы достать. Тогда у меня были другие дела, и я их оставил.
— Значит, маловероятно, что они стали учениками господина Гиллема, — заметил Франциск. — И потому вряд ли он автор этого письма.
— Если только они не уговорили его учить их за гроши, — вставил епископ.
— Из того, что мне удалось узнать, — продолжал Бертран, — количество их карманных денег было далеко от запросов этого Гиллема. Им едва хватало на кружку самого дрянного вина Родриге.
— Но это значит, что они искали учителя, — заметил Исаак. — Если не этот господин Гиллем, то другой шарлатан. И на какое-то время у них появился дополнительный источник доходов.
— Каких доходов? — спросил епископ.
— Боюсь, что Аарон запустил руку в сундук своего отца, чтобы платить за вино и, возможно, за уроки господина Гиллема. Но Аарон умер. Что они делали дальше?
— И чему их учил этот господин Гиллем? — добавил епископ. — Я пошлю представителя закона допросить Гиллема де Монпелье.
Утренний туман, поднявшийся с реки, все еще висел над городом, когда Исаак встал с кровати. Шелест одежды у двери вынудил его повернуться.
