- Мертв!.. – сиплым голосом сказал Виктор Борисович.
Володька сел на землю, обхватил голову руками, завыл.
- Заткнись! – грубо сказал Виктор Борисович. – Хватит причитать, надо думать - что делать будем?
Колька вцепился в рукав Максима:
- Макс, что теперь будет, что теперь будет, Макс?!
- Нужно сообщить в милицию, – сказал Максим.
- В самом деле? И сказать, что ты убил человека? – зло спросил Виктор Борисович.
- Я? Почему – я? – растерялся Максим.
- Это не он, не он! - вдруг заплакал Колька, не отпуская руку Макса. – Это Володька выстрелил!
- Нет! Нет! - закричал Володька. - Я бы не выстрелил, если бы Макс не полез, не выстрелил бы! Я просто попугать хотел!
- Хватить орать! - зло прикрикнул на них Виктор Борисович. - Связался с придурками малолетними на свою голову, теперь отвечай за вас! Господи, - его лицо было серым, - господи, что же делать?
Взгляд его упал на лопату, которую держал в руках Колька.
- Дай сюда!
Он стал копать землю.
- Ищете крепкие сучья! – крикнул на глядящих на него в оцепенении ребят. – Копайте!
До Макса медленно доходила страшная суть происходящего. На ватных ногах он подошел к Виктору Борисовичу и, упав на колени, стал копать землю толстой веткой, которую он отломил от молодой березки, росшей недалеко от места, где лежало тело, на которое они старались теперь не смотреть. Вскоре к ним присоединились Колька и Володька.
Вчетвером они выкопали яму. Могилу, - подумал про себя Максим. Неглубокую… - земля была твердой, они и так слишком долго провозились. Ведь нужно было засветло вернуться в лагерь.
- Хватит, - сказал Виктор Борисович, - достаточно и такой глубины. Он уместится… Уже темнеет, надо возвращаться.
Все происходящее казалось страшным сном. И этот сон позже много раз преследовал каждого из них: прелые листья, сосновые иглы, тяжелое тело, которое они опустили в эту яму, черная земля, сыплющаяся на лицо мертвого человека. Володька потерял сознание, и сам чуть не свалился в яму, его оттащили, поливали водой из фляжек.
В лагерь шли в оцепенелом молчании. Виктор Борисович приказал молчать обо всем, что произошло. Иначе всем конец, в его голосе слышалась угроза. Хотелось плакать, кричать, зажать уши, или наброситься с кулаками, избить, чтобы замолчал, не повторял монотонно: «Молчите, слышите, молчите, иначе всем конец!»
Молча, не глядя друг на друга, разошлись по палаткам. Макс долго не мог уснуть, казалось, в глаза насыпали сосновых иголок. Забылся тяжелым сном.
