По дороге в аэропорт Виктор Борисович молча смотрел в окно. Алексей начал было рассказывать что-то своей службе в армии, но Виктор Борисович молчал, и парень тоже вскоре умолк.
За окном машины мелькал знакомый пейзаж – желтые квадраты полей, темный лес, синеющий остроконечными верхушками сосен. Сколько раз прежде любовался Арсеньев этой картиной, сколько раз наполняла она его любовью к этой земле, на которой он родился, которую изучил вдоль и поперек, которая дала ему все, что он имел. Где-то там за темной грядой леса еще стоит его родная деревенька, покосившаяся избушка, в которой он жил с матерью и сестрами… И всякий раз, когда он уезжал, он с радостью думал о том, что скоро вернется к этим полям и к этим соснам. Но сейчас ему снова показалось, что больше он не вернется, и он жадно глядел на тихий свет закатного солнца, на медленно плывущие по розовеющему небу облака, на темную полосу леса… словно в последний раз…
В аэропорту Алексей стал вынимать из машины чемоданы. Виктор Борисович взял чемодан из его рук.
- Ты можешь ехать домой!
- Что? – на круглом простоватом лицо появилась растерянность.
- Езжай домой!..
- Но…
- Я полечу один!..
Алексей свел короткие белесые брови к переносице.
- Я не понимаю…
- Тебе и не нужно ничего понимать, - устало сказал Виктор Борисович. – Вот возьми деньги, поезжай домой и не показывайся несколько дней, пусть все думают, что ты поехал со мной.
- Но, Виктор Борисович!..
- Делай как тебе говорят… Иди.
Арсеньев вошел в здание аэропорта. Вдруг почувствовал, что силы оставляют его, присел на краешек пластикового кресла среди сидящих в таких же неудобных красных креслицах пассажиров, которые ожидали своего рейса, - некоторые с озабоченными усталыми лицами, другие, напротив, не скрывая радостного оживления.
Он всмотрелся в эти лица, задумался о жизни этих чужих, незнакомых ему людей. Сейчас он отдал бы все свое благополучие, свою жизнь за жизнь любого из них… Он хотел просто жить, просто жить…
Вернуться, подумал он, вернуться, не отвечать на письма, игнорировать угрозы. Просто жить, помогать дочерям, воспитывать внуков. Просто жить, просто жить… Не нужно ничего, не нужно денег… ничего, кроме покоя, кроме простой жизни. Просто жить, просто жить…
Вот как этот седой сгорбленный старик. Рядом сын, - заботливый, суетливый, сразу видно любящий, - что-то спрашивает, принес чай в пластиковом стаканчике. Рядом со стариком сидит мальчик. Прислонился к деду стриженой головой, внук, наверное. Мальчик чем-то напомнил ему Витю, такой же крепенький, светловолосый.
