— Я?.. Прекрасно. — А почему, собственно, Джулия об этом спрашивает?
А, все ясно! Ведь два последних дня она, Элинор, ссылалась на недомогание, объясняя, почему не может быть на работе. Черт побери, как можно было забыть о такой незначительной, но вместе с тем важной детали!
— Сейчас уже прекрасно, я хотела сказать, — поправилась Элинор, снимая руку с телефонной трубки.
— Замечательно. — Джулия поправила черные вьющиеся волосы, очевидно приняв эту ложь за чистую монету.
Иногда ее подруга выглядела на редкость наивной, несмотря на весь свой ум и прекрасную юридическую подготовку. Вероятно, так и должно быть с младшими отпрысками традиционно-больших итальянских семей. Возможность лжи между близкими людьми просто не приходила ей в голову. Если не считать двухгодичной юридической практики в столице, Джулия никогда не покидала родного дома.
Элинор всегда гордилась тем, что никому не завидует… за исключением Джулии. Вечно жалуясь на придирчивую и раздражающую опеку семьи, подруга не замечала тоскливых вздохов Элинор, охотно оказавшейся бы на ее месте. Впрочем, когда-то все это у нее было. До того злополучного удара судьбы, оставившего ее сиротой в десятилетнем возрасте…
— Элинор…
— Да?
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Может быть, тебе лучше уйти с половины дня?
Весьма соблазнительное предложение, подумала Элинор с грустной улыбкой.
— Хотелось бы, чтобы это было возможно.
Что ж, это, по крайней мере, было правдой.
Ей действительно хотелось вернуться домой, к Фрэнку, и продолжить изучение поз из «Камасутры», которая в настоящий момент лежала у нее под подушкой. — Но мне необходимо посетить сегодня Оливию Ханиман.
— А, это безнадежное дело…
Элинор поморщилась.
— Вовсе не безнадежное. — Взяв в руки чемоданчик, она поднялась. — Я собираюсь вытащить ее оттуда.
Джулия скептически хмыкнула.
— Неужели ты веришь, что это была самооборона?
— Разумеется.
— Как скажешь, — с сожалением пожала плечами подруга. — Впечатление такое, будто у тебя в этом деле есть личный интерес.
— Если честно, то да. Каждый имеет право на защиту. — Она надела пальто. — А чего ты от меня хочешь? Чтобы я позволила отправить Оливию на электрический стул за то, что она случайно убила мужа, защищая себя?
— В нашем штате используют инъекцию смертельного яда. Разумеется, я этого не хочу… если убийство не было преднамеренным.
— Если бы даже и было…
— Ты же сказала, что нет.
— Ты меня не понимаешь. — Элинор подошла ближе к подруге. Если память о родителях не дает ей покоя при работе с делом Ханиман, это ведь совершенно естественно, не так ли? А если эта память возбуждает в ней желание изменить всю систему, в этом ведь тоже нет ничего плохого. — Кстати, зачем ты зашла? Не для того ведь, чтобы преподать мне урок морали?
