— У нас зато лишнего времени навалом. — Васька снял с печи кружку, поплевал на обожженные пальцы. — Вот и пусть летят, поделимся.
— Да они нарочно не летят, чтобы мы тягу на ихнем вертолете не задали! — крикнул перебинтованный.
Рабочие зашумели:
— Сиди, свищи в кулак!
— Нанимали — тыщи сулили, а забросили куда? В Антарктиду!
— И пущай не летят! Пехом утопаем — и привет!
Хохлов поднял руку, повел ею, будто смахивая гвалт, сказал в тишину:
— Верно, братва, все верно. Завезли нас и держат, сами не знают зачем, да еще толком ничего ни у кого не узнаешь. Будем са…
— Ни газет поинтересоваться, ни радива! — цедя чифир сквозь марлю, выкрикнул с хрипотцой Васька и остро глянул на Сергея. — Сами небось тепленько устроились. И джазики мурлычут по ночам, и девахи повизгивают. Жи-ту-ха!
— Погоди ты с девахами! — зло осадил его Хохлов. — Говорю, сами будем рассуждать… Июнь месяц идет, а лета нету? Вот что интересно!
— Говорят тебе — тут его не бывает. Вообче. — Васька развел худенькими руками. — Антарктида.
Харлампий повернулся к Ваське.
— То есть как это — не бывает? — Он снова побулькал в воде сапогами. — Вот же ведь тает. Это ли не доказательство. Тает!
— К августу, в лоб его, стаит! — ругнулся Васька. — К тому периоду последние штаны сотрем. — Он отхлебнул из кружки и, обжегшись, сплюнул. — Та-аит!
— Видите? — Хохлов с усмешкой ткнул в него рукой. — Вот до каких нервов довели человека. Так что просим решительно отправить нас на базу. Подгоняйте транспорт и — аля-улю.
— А не хотится — платите по четыреста колов в месяц независимо. Тогда я согласный лежать. — Васька задрал рубаху. — Во! Кажись до пролежней довалялся, чего уж там.
Из угла выдвинулся ослепший, прокричал с обидой из-под низкой повязки:
— Может, нас на счету никаком уже нету! Забросили и позабыли! Не прилетит завтра трещотка, пешком утопаю в жилуху!
— Все уйдем! — решительно поддержали рабочие.
— Хлопцы! — криком вмешался Сергей. — Прошу выслушать!
— Знаем, что скажете! — перебил ослепший. — А тут даже снег такой, глаза портит!
Сергей стиснул его за плечи, успокоил:
— Это пройде-ет. Еще денек-два посидишь в темноте, и отпустит. С кем не бывало. — Он повернул голову и встретил взгляд Хохлова.
— Верно, это у него пройдет. И не будем больше темнить. — Хохлов по-прежнему пристально глядел на Сергея. — Скажу прямо — уходим мы. Скажем, завтра.
— Хох-лов! — Харлампий погрозил пальцем. — Не мели чего не следует.
— Следует.
Сергей вышел на середину палатки.
