Выходу из печати «Хоббита» предшествовало мистическое приключение рукописи. Вроде он не собирался печатать книгу. Но папка случайно попала в руки Сьюзен Дагналл — выпускницы Оксфорда и сотрудницы лондонского издательства «Аллен энд Анвин». Именно она сумела навязать Толкину мысль, что книга достойна завершения и публикации. Сьюзен показала рукопись профессионалам. У президента издательства Стэнли Анвина был несовершеннолетний сын. В тот день, когда отец принес с работы толстую папку с рукописью Толкина, его сынишка нашалил в гостиной, поломав там кое-что из мебели. В наказание он и получил задание — прочесть и оценить книгу. Малыш (позже он вырос и стал издателем, как его отец) подошел к делу со всей серьезностью, как истинный сын издателя. «Эта книга — она хорошая и понравится всем детям от 5 до 9 лет», — написал он, таким образом, раз и навсегда поставив «Хоббита» на полку детской литературы, слишком «детской» для больших 11-летних мальчиков. Книга вышла в 1937 году, снискав премию издательства «Нью-Йорк Геральд Трибьюн», как лучшая книга года. Весь тираж «Хоббита» был раскуплен. Редкий случай — его пришлось допечатывать.
Тираж был снабжен аннотацией: «У Дж. Р. Р. Толкина четверо детей, и "Хоббита" им читали вслух в детской». Рукопись ссужалась оксфордским друзьям; они в свою очередь читали ее своим отпрыскам. Рождение "Хоббита" очень напоминает историю "Алисы в Стране чудес". И тут, и там профессору, преподающему головоломную дисциплину, вздумалось позабавиться…» Толкину аннотация пришлась не по душе. Он почему-то решил, что подобная реклама может повредить его серьезному научному имени. Обожавший переписываться, он и тут не преминул разразиться длинным письмом к издателю, по пунктам опровергая рекламные строки. «Разыгравшийся профессор напоминает купающегося слона!» — возмущался он. Хоть опровержения не потребовал, и то благо. Толкин был уверен — коллеги из тех, кто никогда не ассоциировал себя с гномами или хоббитами, могут заподозрить автора в займе прототипов среди них. Он напрасно беспокоился. Читатели, включая коллег, проглотили книжку, не жуя, и потребовали продолжения.
Но продолжения не было и не предвиделось. Толкин было подсунул издателю «Сильмариллион», сто лет лежавший в столе, но его, как уже было сказано, отвергли за тяжеловесностью — сын издателя не осилил, потому что стихи среди прозы попадались там внезапно, в самых неожиданных местах, как грибы под секвоями. «Произведение перегружено стихами», — сказал издатель. А что было делать, если одно упоминание имени эльфийской принцессы вызывало у Толкина неконтролируемый приступ рифмования?
