— Ян, обойди вокруг.
Когда Ян уполз, я вернулся к наблюдению. Никаких признаков жизни не видно. Стоит себе хутор, будто брошенный. Через подобие окна тоже, конечно, ничего не разглядеть. Более того, я подумал, что даже не стоит пытаться заглядывать в это окно – голова подглядывающего тут же перекроет его полностью, перекроет поток света и подскажет каждому, кто есть в доме, что за ними наблюдают. И все же – есть кто дома или нет? Есть! Дверь открылась и из дома вышел старик. Хорошо хоть – не медведь, подумал я и улыбнулся. Старик был низкого роста, крепкий. Седая, практически белая, лохматая шевелюра, такая же белая борода. Из одежды на нем была серая рубаха до колен, штаны и… снова лапти? Никогда не думал, что в середине двадцатого века эта обувь еще пользовалась такой популярностью! А ведь это уже второй "лапотник", встреченный мной за последние несколько дней. Старик исчез за углом с противоположной стороны дома и снова хутор принял нежилой вид. Я продолжал наблюдать. Старик вернулся через пару минут, неся деревянное ведро. Снова скрылся в доме. А еще через несколько минут появился Ян.
— Ничого, — коротко сообщил он. — Позаду дома колодязь, дрова и всэ.
Я кивнул. Мы продолжали наблюдать еще около часа. Два раза появлялся тот же старик, но оба раза он отлучался из дома не более чем на несколько минут. В конце концов, лежать в кустах совсем надоело.
— Следи за домом. Если что – стреляй.
Ян кивнул и поудобнее устроил перед собой свой карабин, а я отполз назад в лес и, поднявшись, пошел к дороге. Не доходя до хутора, осмотрел себя. Непрезентабельно. Рзагрузка из мешковины, окровавленная порванная рубашка, драные штаны… И перебинтованная рука. Кто такого пустит в дом? Да мне в таком виде даже не откроют! Я кое-как попытался привести свой внешний вид в хоть какое-то подобие порядка. С одеждой, конечно, ничего не поделаешь. Даже возвращаться и одолжить что-то из одежды у Яна не имеет смысла – его одежда выглядит не лучше. Единственное, что я смог сделать – это снять разгрузку (из-за раненой руки процедура была очень неудобной и болезненной) и спрятать ее в ближайших кустах, снять с ремня штык-нож, который я, немного подумав, засунул в сапог, стараясь пристроить его так, чтобы не сильно мешал при ходьбе, и, выпустив немного рубашку, прикрыть пистолет за поясом. Снова оценил свой внешний вид – из лесного разбойника я превратился в более-менее мирно выглядящего бомжа.
— Есть кто дома? — я постучал в дверь. Вблизи хутор выглядел немного похуже чем издалека. Бревна, из которых он состоял, растрескались. Кое-где между бревнами просматривались широкие щели, которые, впрочем, были аккуратно заткнуты мхом. Дверь оказалась сколоченной из неструганных досок, которые соединялись двумя поржавевшими железными полосами. Окошко, вместо стекла, было затянуто чем-то мутным, полупрозрачным – бычий пузырь, что ли? Хотя, а что я ожидал увидеть? Новенький коттедж?
