Благими намерениями… | страница 52
— Извиняй, Семен, — сказал я в ответ на удивленный взгляд старосты, — но с самого утра не жрал почти. А тут у тебя такой стол, что живот аж воет.
Хозяин понимающе усмехнулся и продолжил разливать самогон. А я принялся за свой бутерброд, стараясь поменьше откусывать хлеба, но стаскивать с него побольше сала – знаю по личному опыту, что жир уменьшает действие алкоголя. Лучше бы, конечно, активированного угля, но у того свой секрет – опьянения поначалу не чувствуешь, но, как только уголь раствориться, будто все выпитое разом бьет в голову. Как-то, в студенческой юности, выпил таким образом почти бутылку водки без закуски. Сначала вроде бы все нормально, но вот через час-полтора… Ладно, хватит об этом.
— Ну, будем знакомы, — староста поднял свой стакан. Мы последовали его примеру, звонко чокнулись и опрокинули самогон. А ничего так! Чистый! Сивуха почти не чувствуется. Закусываем.
Я захрустел огурцом, поглядывая на своих товарищей. Вроде бы никто под стол падать не собирается. Добил свой бутерброд и потянулся за колбасой. Остальные тоже не стеснялись – громко чавкали, нахваливая набитыми ртами хозяйку и самого старосту.
— Как звать-то вас? — хозяин взял бутыль и начал наливать по второй.
— Меня – Алексеем, — представился я и принялся указывать по очереди на своих товарищей. — Это Ян, Слава, Казимир…
Здесь я замялся. Далее следовало представить Генриха и Алика, но не произносить же такие имена при поставленном немцами старосте! Генрих – еще ладно. Но Алик… Назови я это имя – прокол будет стопроцентный. Сразу поймет, что тот – еврей. Быстро сделав вид, что прожевываю еду, я продолжил.
— Гена и Александр.
— Откуда вы? Что-то я вас не припоминаю, — продолжил спрашивать староста, ставя бутыль на место и снова поднимая стакан. — Ну, давайте шоб всей этой сволочи большевистской поскорее немец кишки выпустил.
Не моргнув глазом, я выпил самогон, исподтишка глянув на остальных. Хорошо, что здесь нет Антона – даже затрудняюсь сказать, как бы тот отреагировал на такой тост. Мне-то легче. Я вырос в других условиях, в которых политвоспитанию места не нашлось. Остальным, аполитичным сельским жителям, защищающим от врага не столько какую-либо политическую систему, сколько свою землю и свои жизни, тост тоже аппетита не испортил – скорее только придал злости. А вот, насквозь советский человек – Антон, мог бы сорваться.
Староста крякнул, хлопнул опустошенным стаканом по столу и потянулся за огурцом. Мы последовали его примеру. Хрустя закуской, он вопросительно уставился на нас, ожидая ответа на свой вопрос. Я делал вид, что торопливо прожевываю закуску и "вот сейчас" отвечу. На самом деле, в мозгу лихорадочно крутились мысли, выискивая подходящую легенду. Надо было заранее все продумать – мысленно я отвешивал себе крепкие подзатыльники. Но, слава Богу, отвечать прямо сейчас не пришлось. Я только открыл рот, чтобы выдать очередную, шитую белыми нитками, импровизацию, как со двора снова раздался истошный лай и звон цепи.