— …и дэ Мыкыта? — продолжает допрос полицай, пока я его рассматриваю. — Воз його, а вас я не знаю.
— З Козлина мы. А Мыкыту вбыли, — ответил я и, пока опешивший полицай не пришел в себя, быстро продолжил. — Воны по хуторах за Горынью пойихалы… цю… як його… ре-ви-зи-цию проводыть. У нас по селах вже и зибраты нема чого, а Микита и выришыв на хутора…
Полицай грязно выматерился. Из его многоэтажной тирады я узнал много нового о том Никите и его умственных способностях, раз он полез в леса, где, всякий знает, что бандиты кишат как мыши в амбаре. Досталось и самим бандитам – то есть нам. Ух, какие кары призывал этот колобок на наши головы! Даже немецкий офицер перестал отчитывать старосту и глянул в нашу сторону. Я, согласно кивая словам ругающегося полицая, краем глаза заметил, что офицер указал на нас и что-то сказал старосте. Тот мелко закивал и со всех ног кинулся к нам.
— Шо ты, пес поганый, репетуеш! — набросился он на полицая.
— Та ось, кажут, Мыкыту вбылы! — полицай кивнул на меня и сплюнул. — Тот вылупок на лисови хуторы полиз…
— Вбылы – и вбылы! — сплюнул староста. — Як у чоловика розуму нема, то и головы не буде.
Он оглянулся на продолжающего стоять на крыльце офицера и снова повернулся к нам.
— И не лайся, як собака паршивый, при господах нимцях! Живо переносьте все з воза до складу! Корову там дэсь привяжете, а курей до Васыльчихи несить, — последние слова староста выкрикнул уже на бегу, возвращаясь к офицеру.
Колобок, уловив момент, когда офицер перевел взгляд в другую сторону, сплюнул вслед старосте и пошел открывать большие, двустворчатые двери склада.
— Несить сюды! — махнул он рукой в сторону открывшегося прохода. — Бараболя та инши – в мишках у ливои стины, зерно – справа.
— Отвлеки его, — шепнул я Яну, берясь за мешок, в котором спрятан заряд. От нагрузки резко стрельнуло в раненой руке, но пришлось терпеть и не подавать виду. Сомневаюсь, что кто-то предложит, увидев, что я ранен, мне помочь, но лучше не рисковать.
Я потащил мешок к складу, стараясь не торопиться, чтобы не сильно отрываться от несущего следующий мешок Сигизмунда. Ян, выполняя мое указание, доставая на ходу кисет, направился к ожидающему у входа на склад полицаю. Тот сразу же запустил свою лапу в кисет Яна и, лишь поплыли в воздухе первые клубы табачного дыма, завязалась неспешная беседа.
Когда я оказался внутри склада, то понял, что сильно переоценил его значение. Когда я услышал, что все награбленное в окрестностях свозится в Антополь, то представил себе огромный склад, забитый доверху мешками, ящиками и прочим добром. Увидев же все воочию, я понял, что мои представления имеют мало общего с реальностью. Думаю, в первую очередь потому, что грабеж здесь продолжается уже не первый месяц, а закрома местных крестьян отнюдь не бесконечны. Возможно, когда сюда только начали свозить награбленное, бывшая конюшня и была заполнена добром, но сейчас здесь занята от силы четверть помещения. Небольшой штабель мешков – не более тридцати – у левой стены, мешков пятнадцать – у правой, чуть более десятка каких-то ящиков и корзин между ними… Совсем не густо. Я сильно засомневался, что наша акция нанесет врагу хоть сколько-то заметный ущерб. Но не возвращаться же назад! И потом, мне пришло в голову, что, пусть немцы не сильно пострадают материально, однако моральный эффект от взрыва в самом центре хорошо охраняемого села, которое еще и находится на оживленном шоссе, будет просто ошеломительным. По крайней мере, бессонные ночи и паранойя немцам гарантированы.
