.
В центре Европы для России складывалась благоприятная ситуация. Готовясь к решительной борьбе с венгерскими магнатами и горожанами, не желавшими признавать прав Габсбургов на венгерскую корону, император Максимилиан стремился упрочить союз с Русским государством, наметившийся еще при Иване III. Он вспомнил русско-имперский договор 1491 г., согласно которому Россия обязывалась помочь Империи в борьбе с венгерским королем Владиславом Ягеллончиком, а та в свою очередь изъявляла готовность выступить против русского «недруга» — польского короля и великого князя Литовского. На престоле в Литве находился родной брат Владислава. Для Василия III наибольший интерес представлял, конечно, последний пункт старого договора.
В октябре 1506 г. в Москву прибыло посольство Максимилиана, возглавлявшееся Юстусом Гартингером. Миссия носила характер дипломатического зондажа. Официально переговоры велись главным образом о ливонцах, попавших в русский плен в ходе войны 1500–1503 гг.[325] Василий III соглашался удовлетворить просьбу Максимилиана, ходатайствовавшего об освобождении ливонцев, но обставлял согласие такими оговорками, которые сводили его на нет. Он готов был отпустить ливонских полоняников, но при условии, если ливонцы «отстанут» от Литвы, т. е. разорвут с нею союзнические отношения. Реальный же шаг, на который пошел московский государь, — это освобождение из темницы одного из крупнейших литобских военачальников — князя Константина Острожского, попавшего в плен в 1500 г. В тот же день, когда Василий III направил Максимилиану грамоту о полоняниках (18 октября), князь Константин принес присягу в службе московскому государю «до живота»[326]. Однако Острожский, видимо, и не собирался выполнить присягу, ибо уже на следующий год, воспользовавшись началом русско-литовской войны, бежал из России[327]. Какие-то сношения в этот период были и с Италией. В 1505/06 г. в Москву приезжал «из Италийских стран» Андрей Траханиот[328].
Наконец, давнишние связи московских князей с балканскими единоверцами также возобновились уже в первые годы правления Василия III.
Сношения России с афонскими монастырями оживились еще в конце XV в.[329] Но наиболее тесными они стали в первую половину правления Василия III. Ревностный защитник правоверия, сын греческой царевны, великий князь всея Руси поддерживал у греческих монахов надежду на постоянную помощь со стороны России. В ноябре 1506 г. из Святогорского Пантелеймонова монастыря в Москву приходили дьякон Пахомий и монах Яков «милостыни ради». Получив 160 «златниц», они 9 мая 1507 г. отпущены были восвояси
