— Да брось ты, скажешь еще — карга, да ты в свои шесть десятков выглядишь так, что многие обза… Ты ЧТО!? Неужто про…
— Да, про него. Про ХОЗЯИНА. Его правда в наших местах уже четыре десятка лет не видали… Может потому и не видали, что не было тут для него интереса.
— Да брось, какой интерес, чтоб учить двенадцатилетнюю соплячку? Чем таким она с ним расплатиться…
— Девушке всегда есть чем заинтересовать и расплатится. Да ты лоб то не морщи, не забыл ведь, что я тебе сказала? Думаешь, лучше если б это был какой развиздяй, навроде тебя в молодости? Хозяин, девку конечно спортит — в том смысле, что такого себе вряд ли найдешь, но и даст столько, что за эти дни и всей остальной жизни не жалко.
Звон горлышка об край стакана и ложечки об чашку, потом тетка Галка сказала с легкой укоризной.
— Ну вот, а говорил что все нипочем, развезло вон как жениха на собственной женитьбе.
— Так от таких новостей…
— Привыкай папаша, тебе и положено последнему обо всем узнавать. На вот, хлебни, да топай домой. Жена, небось, извелась вся, пока дойдешь весь хмель глядишь, и выйдет, а как проспишься — и лишние мысли повылетают.
— Спасибо, Галина Прокофьевна, за лечобу Вашу да за науку, чтоб у вас ручки не болели.
— И ты будь здрав, Кирилл Федотыч, заходи всегда и ежели чего, а еще лучше — просто так чайку выпить, завсегда Вам рада.
Полыхая ушами от стыда, Инга беспомощно смотрела в спину уходящему дядьке. То, что он в стельку пьян, выдавала только очень прямая спина и четкая, чеканная походка. Душа разрывалась между желаниями догнать и все объяснить, прямо не сходя с места расплакаться, а еще лучше умереть от горя и несправедливости, или забиться в глушь, построить там избушку и никогда больше людям на глаза не показываться. Голова же упрямо твердила — что все бестолку, и надо просто оставить все как есть, а то будет только хуже.
Победило в этом раздрае, как и обычно, тело. Которое просто вскочило и рвануло к крыльцу дома, давая выход желанию хоть что-то сделать.
— Вот, зашла я Галина Прокофьевна, поблагодарить вас за доброту Вашу да за слова ласковые! — С порога бухнула Инга.
Хозяйка при виде ввалившегося чуда только всплеснула руками и села на лавку, но через миг уже взяла себя в руки. Она сняла очки и посмотрела прямо в глаза, будто заглянув в самую душу, «ну а дальше что?» — спрашивал этот взгляд.
Мигом растерявшая весь задор Инга опять полыхнула ушами и сунула в руки фельдшерице забытый за всеми треволнениями «натюрморт». Принятый сверток был не спеша развернут, а потом в полной тишине положен трясущимися руками на стол. Сгорая от стыда, Инга смотрела как из неотрывно смотрящих на ее «подарок» глаз потекли слезы, прочерчивая дорожки по морщинистым старческим щекам.
