До сих пор собираюсь уйти из Госизды1, но всё не выходит. Кажется, что мир будет прекрасен тогда, когда напишу ещё роман - без революции и без войны, просто - роман, как это делают иностранцы. Задумал[?]
Твой Константин.
К.А. ФЕДИН - Н.Н. НИКИТИНУ2
3 августа 1959 г., Карачарово
Дорогой Коля,
давно получил от тебя твоё 2-томное Собрание, давно прочитал большую статью - воспоминания о днях былых и невозвратных. Пришло тогда же и письмо от тебя.
За всё сердечное спасибо!
Прособирался тщетно ответить тебе ещё в Москве, на даче. Затем положил себе написать отсюда, из мечтательного скита Ивана Сергеевича Сок<олова>-Мик<итова>.
Но вот уже и гощение в скиту пришло к концу - послезавтра отъезжаю домой, а намерение своё так и не осуществил.
Не по лености, не по свинству, нет. Московскую гонку ты отлично знаешь, гонку союзную3, судьбо[?]устроительную, чуть что не благотворительную. Я сбежал, дабы спасти рассудок от полного расстройства.
Но вместе с тем, как голодный - хлеба, взалкал я работы, которую делать могу только в полном уединении. Полного нет и в скиту. Ибо живу я не у Ивана Сергеевича, а рядом с ним, в самом обыкновенном доме отдыха. Ты, конечно, понимаешь, что значит такой Дом[?] Мы с Ваней общаемся ежедневно, и я с ним счастлив душою.
Работу свою я, впрочем, сделал хоть и не всю, но довольно успешно. Надо бы пожить тут ещё (я провёл здесь месяц), но должен снова отвлечься от писания и окунуться в смолу кипящую, разогреваемую Союзом.
Август буду в Москве. По планам и расчёту, в самом конце месяца отправлюсь в Саратов, где буду тоже работать и проживу, вероятно, до начала октября.
Вот объяснение моего молчания. Оно, может, и не извинит в твоих глазах того, в чём прошу извинения, но если ты посердился на меня, то авось теперь сердце твоё смягчится.
За статью в двухтомнике благодарю. Она интересна и даст много для будущего и (кажется) уже начатого прояснения "вопроса о серапионах". Это ведь нечто вроде "вопроса о проливах": установлен канон, и никто не осмеливается поколебать его до революции. Но факты во многом и многом колеблют его и без революции. Наше дело - оставить по себе факты, собрать, записать их. Трактовка фактов - дело времени. Если каждый из нас и внесёт в толкование прошлого нечто своё, сопоставление субъективных "точек зрения" впоследствии приблизит литературоведение к истине, которой оно до сих пор пренебрегало.
Так что ты хорошо сделал, что написал своё личное толкование двадцатых годов - предмета всё более острого внимания. Да и жизнь свою ты описал, конечно, не напрасно. И - верно. Я тебя в твоей автобиографии узнаю.
