Много раз обращался Морозов за помощью к известным людям из оппозиции, подходя к ним на митингах, на партийных собраниях, получал в ответ обещания, но дальше все тоже шло по-прежнему. Враги Морозова все посмеиваются: "Что ж тебе твоя партия не поможет, ты ж на все митинги ходишь, на баррикадах стоял в 93-м, на выборах агитируешь…" Что им ответить?
А участок в Чапаевске так и не был занят. Офицеры-летчики, которым хотели его передать, наткнулись как-то на Анатолия. "Что ж вы делаете? — спросил бывший водитель. — Совесть-то у вас есть?!" Совесть у офицеров была, от земли они отказались. Как можно будет растить здесь картошку, лук да огурцы, собираться с друзьями, жарить на вертелах куриные окорочка, если вдоль ограды будет ходить законный наследник? Чему можно научить вот так своих детей? Офицеры-летчики не стали брать на душу грех. Но не все. Полковник Егорников не погнушался, приобрел участок. Построил здесь баню, но дом пока не строит. Уже сколько лет периодически наезжает с семьей да с друзьями, обозначает присутствие. Мужики деревенские говорят: не строится, потому что боится. Знает, дескать, что неправдой эта земля отнята, думает, если построит дом, неровен час — сожгут ночью. Поди учили его в академиях, что земельный вопрос — самый горячий, с него все войны начинаются...
Поддержали Морозова разве что его новые друзья, появившиеся в Москве в 90-е годы, с кем он познакомился на патриотических митингах. Укрывали у себя на квартирах от милиции, когда у него не было паспорта, даже конфликтовали порой из-за этого с домочадцами, но помогали Морозову выжить. Поддерживали, когда плохо шла торговля газетами, которой тот занялся, чтобы себя прокормить. Мужики ездили вместе с ним и в Чапаевку, располагались на его земле, тоже обозначали присутствие — костром и песнями. "Распугивали" врагов. Но дежурить всю жизнь на отнятой земле люди, занятые в городе на работе, могли только в выходные — потом опять уезжали.
Новые же соратники Морозова по торговле газетами в электричках тоже реагировали на его беду по-разному. На многих железнодорожных ветках работал он, распространяя оппозиционную прессу, в том числе, кстати, и газету "Завтра". Как-то его избили идейные противники и просто конкуренты на Ленинградском и на Ярославском вокзалах. На Киевском просто прогнали, но не прогнали с Казанского, убоявшись поддержавших его там воинов-афганцев, которым понравилась газета. А "прижился" Морозов на родной белорусской ветке, вошел в семью таких же распространителей. Все они подались в электрички не от хорошей жизни, каждого сюда тоже загнала какая-то нужда, беда и несправедливость. Контролеры-ревизоры, уже хорошо знающие Морозова, тоже относятся к нему по-всякому. Один норовит поймать, отвести в милицию, раскидав непроданные газеты, другой, наоборот, посочувствует. Знает, как оказался в электричке дядя Толя, почему стал торговать по вагонам. Да и пассажиры, покупающие газету, бывает, улыбнутся, ободрят добрым словом.
