Ах, эти расследования, не приводящие чаще всего ни к чему: непосредственные исполнители проваливаются как сквозь землю, и Тамару таскали по прокуратурам, упрятали было в психушку, но достоверного признания так и не добились. Недавно ее выпустили на свободу. Решили, что правда больше неопасна. А чего, собственно, гадать? Рохлин был самым опасным политическим противником Ельцина, бесповоротно решительным и смелым, и останься он, Рохлин, в живых, Ельцин уже давно сидел бы за решеткой. Ельцин не смог подкупить Рохлина, не смог его приручить, как ни пытался. Оставалось одно средство…
Именно весной 1998 года Рохлин бросил вызов Ельцину, целенаправленно требуя его отставки: за разгром страны, за геноцид народа, за развал армии. В марте-июне была проведена целая серия "круглых столов" в Госдуме, организаторами которых были Рохлин, Илюхин и я как председатель Правления антиколониальной лиги, где все было доказано и передоказано. Именно эти "круглые столы" (первый состоялся еще в январе в Союзе писателей России) инициировали вопрос об импичменте "всенародноизбранному", подготовили для этого обширнейший материал. Вопрос был внесен в Госдуму Рохлиным, но в руководстве оппозиции многие упирались, опасаясь этого шага. Лишь после гибели Рохлина дело сдвинулось с места, а главным закоперщиком здесь, несомненно, стал Илюхин (честь ему и хвала!).
Лозунг отставки Ельцина, выдвинутый Рохлиным, уже в мае-июне подхватила вся страна. Под этим лозунгом бастовали, выходили на рельсы. Удивительно, как один человек, по сути, революционизировал всю страну. Вот и толкуйте о роли личности в истории. Я, будучи участником сопротивления режиму с первых дней, буквально воспрял духом. Так, по-моему, было и с другими.
Действительно ли Рохлин надеялся на импичмент? Было не так. Вопрос об импичменте он считал легальным прикрытием для массовых "протестных действий" (само это выражение было введено в обиход Рохлиным), средством нажима на власть, заставить которую уйти надо было всеми доступными способами. На первое место он ставил открытые армейские выступления, и первоначально вообще надеялся только на них, но вскоре понял, что без массового рабочего движения, без самого широкого протестного подъема не обойтись. Он постепенно становился настоящим революционером, российским Фиделем. Было радостно это видеть — ведь такого у нас в Сопротивлении еще не было. Рохлин пошел на установление достаточно тесных контактов с левыми (хуже всего поддавалась КПРФ), вместе планировались и организовывались необходимые мероприятия.
