После этой церемонии вперед к строю вышел полковник Кордовский и тоном, не терпящим возражений, пророкотал:
— А теперь, казаки, расходитесь по своим куреням.
Строй оцепенел, на мгновение повисла гнетущая тишина. И вдруг, будто гром, взорвалось:
— И это все? Только это мы и заслужили? Долой несправедливость!
Вмиг строй распался, полковников плотной массой со всех сторон окружили казаки. Потрясая оружием, поход- ники, как потом доносил начальству Кордовский, кричали «свирепым образом», требовали удовлетворения их претензий по денежно — вещевому содержанию. Федор Дикун со многими ребятами своей сотни протиснулся в толпу, когда там вовсю шла перепалка между начальством и возмущенным товариством.
— Нас кругом обобрали, с чем мы в свои курени возвратимся!
— Выдайте нам наши кровные деньги!
Масса других восклицаний слилась в один общий непримиримый гвалт. Кордовский, Чернышев и остальные старшины тщетно пытались угомонить разъяренных казаков, посулы опосля разобраться с их обидами еще больше подливали масла в огонь.
Черт бы их побрал, этих казенных бесчувственных казуистов! У них ума не хватило устроить сытный обед с доброй чаркой вина для почерневших от зноя и тысячеверстного пути славных, хороших хлопцев, как‑то обнадежить их ласковым словом на будущее житье — бытье, пообещать реальную помощь в устройстве их судьбы. Ан, нет. Ляпнул Кордовский — расходитесь по куреням — и вся недолга. Это‑то, наверное, больше всего оскорбило воинов. Устрой им встречу посердечнее, с должным поче
том, в духе прежних запорожских обычаев — и, пожалуй, — все обошлось бы без болезненных эксцессов.
На площади походники резко отличались своими одеждами и обувью от устроителей встречи. Местная разряженная старшина представала словно из иного, картинноброского мира в сравнении с обносившимися казаками.
К походникам войсковое правительство не проявило элементарной порядочности, не говоря уже о сочувствии и жалости. Ведь подумать только: из тысячи ушедших с этой площади в бог весть какую даль пришло лишь 504 человека. Ранее полноценные сотни превратились в недомерки: их комплектность теперь не превышала 27–65 процентов. Вот последняя строевая записка по первому полку: первая сотня — 41 человек, вторая — 27, третья — 65, четвертая — 42, пятая — 44; по второму полку: первая — 44 человека, вторая — 43, третья — 39, четвертая — 55, пятая — 59 человек. Теперь Федор в своей третьей сотне, включенной в состав первого полка, вторым после Андрея Штепы открывал ее список, за ним следовал Федор Василенко. В этой сотне, 47 человек, были васюринцы. На последнем этапе, уже в момент прибытия в Екатеринодар, после очередных переформировок, в сотне числилось тринадцать казаков Поповичского куреня, двое — Гаврил Великий и Игнат Томченко из Батуринского, по одному Казаку — Андрей Нечай, Яцко Коностеп и Иван Матвиенко — из Ирклиевского, Корсунского и Незамаевского куреней.
