Прикубанский шлях довел колонну до кордонного поста Редутского, где на высоком кургане стояли два трехсаженных, уже посеревших от непогод пограничных столба. С западной стороны столб имел надпись «Кавказское наместничество», другой, с восточной, оповещал: «Черноморское войско».
— Наконец‑то, — со вздохом облегчения громко произнес Дикун, обращаясь к васюринским односумам, — Еще чуть — чуть поднажмем — и мы в своей округе.
С таким же настроением шли в тот день к Васюринс- кому редуту Никифор Чечик, Прокоп Орлянский, Марк Бондарь, Семен Дубовской и другие приписанные к нему казаки.
По единственной васюринской улице, что будто полу- рогом опоясала западную оконечность кубанской излучины с крутым берегом, перед заходом солнца пропылило стадо коров, ведомое усатым пастухом с длинным плетеным бичом, возле которого мелко трусила лохматая собака. Казачки развели по хлевам и уже подоили своих буренок, но солнышко еще не закатилось за горизонт. Пахло травами, парным молоком и еще чем‑то родным и близким, что только можно уловить обонянием в крестьянском селении. На двух окраинных сторожевых вышках еще маячили фигуры караульных; для пластунских ночных залогов вблизи караульных землянок, по рвам и кустам, еще свой час не наступил.
И тут, словно по чьему‑то сигналу, селение огласили два коротких желанных слова:
— Казаки идут!
Люди высыпали на улицу, проворные мальчишки уже со всех ног мчались навстречу колонне черноморцев, свернувшей с екатеринодарского шляха на короткий васюрин- ский тракт. Над колонной птицей взметнулась походная песня:
Ближний бой и дальний Не в новинку нам.
Деды передали Славу казакам.
Гей, гей славу казакам.
И, уже проходя по самому центру селения, походники завершали песню упругим, плотным обвалом:
В Запорожском войске Трусам места нет.
Нам друзья по — свойски —
Сабля и мушкет.
Гей, гей сабля и мушкет.
При угрозе новой За край отчий свой Казаки готовы Встать стальной стеной.
Гей, гей встать стальной стеной.
Объятия, слезы, радостные и горестные восклицания — все слилось у людей в одну общую гамму чувств, как только походники остановились возле вновь построенной церкви. Многие не возвратились — по ним казачки плакали в голос. Тем, кто остался живой — от всего сердца шли слова привета и любви родных и близких, всей громады. Без внимания не оставались не только земляки — васюринцы, но и все их друзья — товарищи из других куреней. Жители наперебой звали к себе служивых на ночлег.
