«Брат названый, гей, Иван Косанчич,
ты разведал войско ли у турок?
Велико ли турецкое войско?
Можем ли мы с турками сразиться?
Можем ли мы ворога осилить?!»
И ведет князь Милош гостя своего в корчму приморскую – не какую-нибудь, а лучшую во всей Будве. Корчмарь вокруг них так и вьется – раз одежды златом шиты, значит, и в карманах оно водится. Не ошибся корчмарь. Кидает князь на стол кошель с золотыми динарами и наказывает принести все самое лучшее – для него и для друга его странного. Уж в чем, в чем, а в этом корчмарь знает толк! На столе уже мясо дымится нежное, на камнях запеченное, мирисом[8] пряным исходит – всё еретина[9] да ягнетина[10]. Поросенок на вертеле, целиком изжаренный, а к нему пршута[11], гибаница[12], сыр, ражньичи[13], белый хлеб пшеничный да горячая приганица[14] – ай, хороша княжеская трапеза! Наливает князь шливовицы в чарку серебряную да протягивает ее гостю.
– Выпьешь ли со мной, гость дорогой, питие доброе? Аль у вас, нехристей, пить сие не положено?
– Не положено, светлый князь. Не к лицу правоверным трезвость терять пред лицом Всевышнего.
– А ты не бойся, гость, смерклось уж, твой Всевышний ничего не увидит.
Усмехнулся гость да залил в себя всю чарку разом. Возрадовался князь – хоть и чужак, а пьет по-доброму, по-сербски. Достает тогда князь кинжал, отсекает от поросенка кременадлы[15] кус – не тонкий, в три пальца шириной – да подает его гостю.
– Откушаешь ли ты со мной, гость дорогой? А то отощал ты больно. Аль и этого вам, нехристям, не положено?
– Не положено, светлый князь. Свинья о дом Всевышнего потерлась боком – за то и не жалуем ее.
– А ты ешь, гость дорогой, не бойся – другим боком она терлась, нутром чую.
Рассмеялся гость, да и проглотил кременадлу – да и как тут не проглотить, ежели вкусна она?
– Светлый князь! Ты жизнь мне спас, как гостя меня принимаешь да потчуешь, а я низкий пес. Негоже тебе с такими якшаться да чашу заздравную поднимать.
– Негоже, говоришь? С кем хочу, с тем и якшаюсь. Я князь – мне и решать. Что чужак? Он предать не может. Хуже всех – брат, ударивший в спину. С ним по мерзости ни один пес не сравнится. Ответь же, чужестранец, как имя твое?
– Зачем тебе, светлый князь?
– Знать буду, кому жизнью обязан.
